Глава 1. Тишина Хрустальных гор
Дервиш Искандер сидел в позе лотоса на плоском камне, когда небо над Хрустальными горами треснуло.
Его темные волосы, собранные в простой хвост, шевельнулись от утреннего ветра. Трещина была тонкой, словно волосок, протянувшийся от одной вершины к другой. Обычный человек не заметил бы ее – но Искандер провел в горах семь лет, изучая язык ветра и песни камней. Золотистые искорки в его карих глазах всегда позволяли видеть то, что скрыто от других.
– Как говорил мой наставник, – прошептал он себе под нос, – "мудрый видит не только то, что есть, но и то, чего не должно быть".
Молодой дервиш медленно поднялся, его простая коричневая роба зашуршала в утренней тишине. Где-то в глубине души зазвенела тревога – не страх, а предчувствие перемен. Великих перемен.
Трещина в небе расширилась. Из нее донеслось нечто, похожее на плач – тонкий, протяжный звук, который проникал прямо в сердце. Искандер прижал мозолистую руку к груди и почувствовал, как учащенно забилось сердце.
– Симург, – произнес он с благоговением, как молитву.
Семь лет назад, когда он только пришел в горы юным искателем истины, старый наставник Хаким рассказывал ему о птицах мудрости. О том, как они соединяли земной мир с высшими сферами, как их песни могли исцелить душу или показать путь заблудшему. О том, как одна за другой они исчезали из мира, унося с собой древние знания.
– Река не спрашивает у камня позволения его точить, – говорил тогда Хаким, поглаживая седую бороду, – но когда умрет последний Симург, между мирами упадет завеса. И люди останутся одни со своими страстями и заблуждениями.
Тогда это казались лишь красивыми притчами. Но сейчас, стоя под треснувшим небом и слыша этот душераздирающий плач, Искандер понял: притчи оживают.
Он закрыл глаза и погрузился в медитацию, позволив сознанию расшириться. Техники, которым обучил его наставник, открывали внутреннее зрение, позволяли видеть то, что скрыто от обычных глаз.
И он увидел.
Высоко в горах, в пещере из чистого кварца, лежала огромная птица. Ее перья когда-то переливались всеми цветами радуги, а глаза сияли мудростью тысячелетий. Но сейчас великий Симург был слаб. Его дыхание становилось все реже, а свет в глазах угасал.
Искандер открыл глаза, и видение исчезло. Но память о нем выжгла след в его душе.
– Терпение покидает даже горы, когда приходит их время, – тихо произнес он древнее изречение. – Но не все концы суть завершения.
Дервиш поднял свою простую кожаную суму, проверил, есть ли в ней вода и немного сушеных фиников. Больше ему ничего не требовалось – годы аскезы научили довольствоваться малым.
