Дорога к дому петляла между холмами, уходя всё дальше от цивилизации. Анна считала столбы – двадцать три, двадцать четыре. На двадцать пятом машина свернула на грунтовку.
– Приехали, – Максим заглушил двигатель.
Тишина накрыла их мгновенно. Не просто отсутствие звука – активная, давящая тишина, будто мир задержал дыхание.
Дом стоял в конце заросшей дороги. Двухэтажный, с облупившейся краской и черными ставнями. Анна почувствовала укол тревоги – дом не просто стоял. Он наблюдал.
– Мам, почему тут так тихо? – Сашка выглянул из-за её плеча.
– Мы далеко от города, солнышко. Здесь природа.
Но даже птиц не было слышно.
Максим первым вышел из машины.
– Отличное место! Свежий воздух, простор. Сашка, тут есть подвал и чердак – будет где играть.
Ключ повернулся в замке слишком легко, будто дом хотел их впустить. В прихожей пахло не плесенью, как можно было ожидать от заброшенного дома. Пахло детской присыпкой и чем-то ещё – сладковатым, как старые леденцы.
– Странно, – Максим нахмурился. – Дядя Виктор умер три года назад. Дом пустовал.
На стене висело овальное зеркало в потемневшей раме. Анна глянула в него и замерла – её отражение появилось с задержкой, будто зеркало сначала решало, показывать её или нет.
– Мам, смотри! – Сашка указал на стену.
На уровне его глаз были выцарапаны слова детским почерком: "Дом помнит всех".
– Наверное, дети дяди Виктора баловались, – сказал Максим.
– У него не было детей.
В гостиной мебель была накрыта белыми чехлами. В углу стоял рояль с пожелтевшими клавишами. Анна подошла к окну – за стеклом был заросший сад и стена леса, где деревья росли слишком близко друг к другу.
Наверху они выбрали спальни. В комнате для Сашки стояла полка с игрушками – старыми, но в идеальном состоянии. Оловянные солдатики, деревянная лошадка-качалка, кукла с фарфоровым лицом.
– Не трогай пока, – сказала Анна, хотя Сашка уже держал солдатика.
На лице игрушки была странная улыбка – не добрая и не злая. Знающая.
Вечером они сидели у камина. Сашка спал наверху. Дом поскрипывал, устраиваясь на ночь.
– Не нравится мне здесь, – призналась Анна.
– Привыкнешь. Нам нужен был этот переезд, Ань. Новый старт.
Новый старт. После той ночи пять лет назад, когда она потеряла ребёнка. После депрессии, таблеток, попыток улыбаться Сашке, который был тогда совсем малышом.
Ночью её разбудили шаги в коридоре. Медленные, размеренные. Они остановились за дверью.
Потом – смех. Тихий детский смех.
Анна встала, приоткрыла дверь. Коридор был пуст. Дверь в комнату Сашки приоткрыта.
Сын спал, обняв плюшевого медведя, которого она не видела раньше. На мишке не хватало пуговицы-глаза.
