Романтичная переписка по старинке, в XXII веке
РЭМ: Ну, здравствуй, милая!
Вот первое шлю сообщение, а сколько же у нас ещё их будет! Наверняка уже соскучилась? Я знаю, сам скучаю. Места тут себе не нахожу. Хоть и суток не прошло ещё, как мы расстались.
Наш полёт идёт нормально, сбоев нет. Мы сейчас на промежуточной орбите, совершили уже несколько витков вокруг планеты. Интересно здесь конечно – в невесомости парим как птицы и как заворожённые в иллюминаторы рассматриваем Землю. Выглядит она просто чудесно. На освещенной стороне планеты буйство ярких красок, а в тени сверкают молнии и крупных городов огни. Жаль ты не видишь этой красоты.
Вот думаю – ведь верно говорят, что расставанье это маленькая смерть. Особенно на космодроме, перед "вознесением" на небо. Ты уходишь в неизвестность, всё оставляя позади, лишь суть свою с собою забирая. Всё прежде прожитое, даже то, что вроде подзабытым было, за короткие мгновения проходит перед взором, и в невольной спешке подвести всему приходится итоги. А потом, оглядываясь вниз, возносишься на небо, с грустью и надеждой.
И вчера события всей жизни в памяти кружились вихрем, одно другим сменяясь, быстрой чередой. Мы с тобой будто всё снова пережили – наше первое знакомство и былые встречи. Улыбки наши вспомнились и пристальные взгляды, наши разговоры, робкие признания и пылкие возвышенные речи, поездки наши романтичные и даже наши ссоры, которые лишь оттого меж нами возникали, что мы самих себя порой не понимали.
ДЖУДИТ: И я со дня вчерашнего уже не в этом мире, где то, но не здесь. И чувствую, будто играю в новой, незнакомой пьесе. Душа не то противится происходящему, не то пытается смириться. Словно пребываю в смутной полудрёме, каким-то нереальным, зыбким всё воспринимаю. Мне даже трудно говорить, тут суетятся, что то спрашивают, я же лишь растерянно киваю.
Перед глазами до сих пор всё тот же образ – среди волнения степной травы, будто у моря, на прибрежном пирсе, вы шагали по дороге к стартовой площадке, словно аргонавты к кораблю. Солнце напоследок всё вокруг окрасило в багрянец. А когда вам вслед смотрела – жар накатывал волнами, я ладонями закрыла щёки, всё лицо горело. И вокруг, казалось, всё пылало, небо на закате пламенело. Большой ракеты силуэт на алом предзакатном небе и ваши маленькие, тающие тени.
Потом всё замерло вокруг, когда предстартовая суета утихла. Солнце скрылось, сумерки сгущались, стало мрачно. Почти остановилось время. Чернело фиолетовое небо над бескрайней степью, звёзды проявились. Холодный ветер, луговыми травами пропахший, пронизывал насквозь, усиливая дрожь. На горизонте силуэт ракеты, весь в огнях, как жизни островок среди суровой ночи. И вдруг он вспыхнул, окруженный заревом, и дрогнул, и рванулся ввысь. Донёсся отдаленный грохот. Если честно, у меня заколыхалось всё сквозь навернувшиеся слёзы. Я глаза протёрла поскорее, чтобы ни мгновения не упустить. Хотела видеть старт во всех подробностях и хорошенько всё запомнить.
