– На новом месте приснись жених невесте… Рябова. Ря-бо-ва!
– А?
Позорное позорище: размечтаться прямо на семинаре, да так, чтобы вообще выпасть из реальности. Заморгав, покраснев, Маша преданно уставилась на преподавателя, всем своим видом изображая внимание.
– На новом месте приснись жених невесте, – терпеливо повторил Глебов. – Что делать, чтобы сработало?
– Подушку три раза перевернуть, Артем Викторович.
– Ну нет же, Мария. Подушку – это чтобы любимого во сне увидеть. Вы замуж собираетесь или пришли ко мне дурака валять?
– Мне не замуж, у меня безответная, – пробормотала Маша виновато. Ну сама же на семинар записалась, добровольно, и тут на тебе: оплошала на первом же занятии, чего с ней вообще никогда раньше не случалось. Учеба – это святое.
– Безответная. – Глебов, забыв о своем вопросе, оглядел небольшую аудиторию. – Морозова, что у нас есть для безответной?
– Треугольник взаимности, – бодро отрапортовала Таня, – запах, визуал, привычка.
– Как вариант, – согласился Глебов снисходительно, уселся прямо на стол, поболтал коротенькими толстыми ножками. – А задумывались ли вы, друзья мои, о старом добром бабушкином привороте?
– Так неэтично же, – возразил Бойко. Он обожал спорить с преподами, чем изрядно раздражал послушную Машу. – Живешь себе, не тужишь, и вдруг на тебе! Бабочки в животе, звездочки в глазах, сердечки-сердечки, а ты дурак дураком.
В аудитории раздался смех, да и сам Глебов разулыбался. Он был стареньким, милым и обожал свой предмет.
– Вы, Сашенька, с безответной не сталкивались, видимо, – проговорил он добродушно, протирая очки. Все студенты у него были Машеньками-Сашеньками-котиками, запоминал он их мгновенно и не забывал потом уже никогда. – Поведайте же нам – для чего вы здесь.
– Меня девушка отправила на любовно-семейный, – смущенно признался Бойко. – Говорит: «Ну, дубина, сил нет». Я то есть дубина, а сил нет у нее.
Снова раздался смех, да и Маша покосилась на него с одобрением. Мальчики, которые стремились сделать приятное своим девочкам, – это ведь трогательно. Наверное.
Тут пара и закончилась, увы. А Маша так и не узнала, как же покорить равнодушного к ней кавалера. Ну ничего, курс у Глебова на весь семестр рассчитан, успеет еще.
* * *
– Машка! – Едва она вышла из аудитории, как на нее налетел Андрюша. Андрюшенька. Ее великая безответная любовь.
Он с разбега обнял ее за плечи, оглянулся на номер аудитории, фыркнул:
– Ты от Глебова? Замуж, что ли, собралась?
Андрюша всегда со всеми обнимался. Тактильность у него просто зашкаливала. Этим он, наверное, Машу и подкупил: она росла в большой семье, где только родных братьев было пятеро, а уж двоюродных и считать страшно. И все ее, младшенькую, баловали, все ее обожали. А в университете кому есть дело до тихой зубрилки?
