Кир не любил скоростные трассы. Особенно ночью. Особенно когда за окном – чернильная темень, а в голове крутится одна и та же мысль: «Зачем я согласился на эту командировку?»
Он вжался в сиденье, сжимая руль до побелевших пальцев. Дождь лил как из ведра, фары выхватывали из мрака лишь узкие полосы мокрого асфальта. Навигатор бубнил что‑то про «поворот через 500 метров», но Кир уже не верил ни ему, ни себе, ни этому проклятому арендованному седану.
– Да ладно тебе, Кир, – сказал он вслух, пытаясь разогнать тревогу. – Всего‑то 300 км. Не в Антарктиду едешь.
В зеркале заднего вида мелькнул свет. Яркий, слепящий. Грузовик. Слишком близко. Слишком быстро.
Кир рванул руль влево, но машина уже скользила, теряла сцепление, превращалась в неуправляемый снаряд. Последнее, что он увидел, – красные огни тормозов и гигантскую решётку радиатора, надвигающуюся, как конец света.
***
Боль пришла не сразу. Сначала – тишина. Глухая, вязкая, будто его погрузили в вату. Потом – звон. Высокий, пульсирующий, словно кто‑то бил по хрустальному бокалу.
Кир попытался открыть глаза. Получилось не сразу. Веки казались чужими, тяжёлыми, как свинцовые пластины. Когда мир наконец прорезался сквозь мутную пелену, он увидел потолок. Белый. Ровный. С маленькой трещиной в углу.
«Больница», – подумал он. И тут же: «Я жив?»
Он попытался пошевелиться. Тело отозвалось волной острой боли – где‑то в груди, в плече, в затылке. Но он мог двигаться. Это уже победа.
– Эй, – прохрипел он. Голос звучал так, будто его пропустили через мясорубку. – Кто‑нибудь…
Дверь скрипнула. В палату вошёл врач – молодой, с усталыми глазами и бейджиком «А. Иванов». За ним – медсестра с капельницей.
– Очнулся, – констатировал врач, склоняясь над ним. – Как себя чувствуете?
Кир хотел ответить, но в этот момент увидел его. Призрак стоял у окна. Высокий, плечистый, в промасленной рабочей куртке. Лицо – в синяках, на лбу глубокая рана. Он смотрел на Кира не мигая, и в его взгляде было что‑то знакомое.
– Вы его видите? – прошептал Кир, указывая на призрака.
Врач и медсестра переглянулись.
– Кого? – спокойно спросил врач. – Призрак шагнул ближе. Его губы дрогнули, и Кир услышал – не ушами, а где‑то внутри головы:
«Это ты виноват».
– Что? – Кир попытался отстраниться, но боль пригвоздила его к постели. – Я не хотел…
Призрак наклонился, и его лицо оказалось в сантиметрах от лица Кира. Теперь он говорил громче, отчётливее: «Ты вилял по дороге. Ты не держал дистанцию. Ты убил меня».
– Нет! – Кир рванулся, но провода капельницы натянулись, а в висках застучало так, что мир поплыл. – Я пытался уйти от столкновения!
