– Ну Оле-е-ег! – жалобно проныла Ревина. – Ну сходи!
Она сложила руки в католически-молитвенном стиле и придала лицу кротко-просительное выражение.
– Ленк, сказал же – попозже, – даже не глянул на нее Ровнин, перелистнув очередной лист старого дела, а после отпив остывшего чаю. – Дождь чуть стихнет – и схожу.
– Да он, может, до вечера будет лить. – Елена глянула в окно. – Или до завтра. Осень на дворе! Нет, все понимаю – там сыро и мерзко, но и я же тебе не просто так знакомая, не здрасьте – до свидания. Мы с тобой, если ты забыл, спали вместе. А это мужчину, как мне кажется, ко многому обязывает.
– Во-первых, у тебя довольно устаревшие взгляды на мораль и ответственность, – наконец-то оторвал взгляд от пожелтевших страниц Олег. – Во-вторых, спать мы с тобой, конечно, спали, и даже вместе, но ты уточняй, что в палатке, где еще три человека рядом сопело. Мало того – если бы не твои закидоны, от которых, кстати, страдают все, кроме тебя самой, то и этой ночевки на природе не случилось бы. И клещ меня там не укусил!
– Он не энцефалитный, – отвела глаза в сторону Ревнина, – так что ничего страшного не произошло.
– Это да, но сам по себе процесс его извлечения был не очень приятным, особенно если учесть место, в которое он вцепился. Думаешь, мне сильно понравилось тогда в медпункте? Ладно бы еще тетка какая в возрасте у меня его из зада выкручивала, тогда ладно. А так ведь и врачихе тридцати нет, и медсестра, елки-палки, моя ровесница, а то и младше. Они хихикают, переглядываются, а я уже и на энцефалит согласен, и вообще на что угодно, лишь бы оттуда уйти. А все ты! «Олежка, ну не одной же мне ехать?», «Олежка, а давай ты всем скажешь, что мой парень?», «Олежка, ты такой сладенький, давай целоваться!».
– Не было такого! – возмутилась Елена, а после глянула налево-направо, проверяя, нет ли еще кого рядом с ними. – Первые две фразы – признаю. Последнюю – нет. Давай на меня не наговаривай!
– Ты просто не помнишь, – обличительно заявил Ровнин, – потому что надергалась в компании своих одногруппников до состояния нестояния. Я вообще один трезвый среди вас был. Ну, почти.
– И прямо трезвый Ельховской глазки строил! – не выдержав, рявкнула Ревина. – Я все видела! Все запомнила!
