“Пионер-108”
Сигнальные буи разбросало в метрах ста от корабля. Они то и дело вспыхивали в серо-лиловом небе, вторя всполохам разрядов электричества в плотной атмосфере Хеопса.
На буром песке буи казались причудливыми цветами, распустившимися в суровой пустыне.
“Красиво и бестолково, как всё, что мы делаем,” – подумал Ставицкий, окидывая место посадки. Хотя Посадкой это можно было назвать с натяжкой – скорее, что-то среднее между крушением и жестким контактом с поверхностью. Но им повезло, думал Ставицкий. В принципе, чудо, что они живы, так что пока можно выдохнуть. Запрос на эвакуацию они отправили и когда-нибудь за ними прилетят. Прилетят же..? Ставицкий поежился. Еды им с Васильковым хватит на пару месяцев, аккумуляторы подзаряжаются, а генератор воды вообще пашет бесконечно. Да и груз есть на крайний случай. Если что, компания оплатит убыток. Не по своей же воле они тут застряли. Авария и есть авария. Да нет, за это время точно прилетят.
Над головой снова полыхнуло и Ставицкий поправил маску скафандра. “Хорошо еще тут атмосфера нормальная, не надо было возиться с тяжелым скафандром,” – подумал он и стал собирать инструменты.
Движок не заводился, хотя вроде внешне системы были в порядке. Васильков прогнал диагностику раз двенадцать и ошибок было не видно, но чертов двигатель не подавал признаков жизни. Внешне судно было помято и кое-где виднелись дыры в обшивке, основной удар пришелся на грузовой отсек, и в целом могло быть хуже. Они практически неуправляемо неслись вниз под запоздалые сообщения бортового компьютера, стараясь спланировать на поверхность Хеопса. Все происходило с такой скоростью, что Ставицкий с Васильковым не успевали ни молиться, ни материться. Они вцепились в штурвалы, предельно сосредоточившись и вжавшись в кресла. Их швыряло из стороны в сторону, корабль шатало и мотало. Иконки Св. Николая и Богородицы на приборной доске трясло, так что казалось, что они улыбались и подмигивали, а корабль продолжал нестись, как взбесившийся бобслей. Сначала по воздуху, потом по песку, подпрыгивая на невысоких барханах, пока окогчателльно не зарылся в песок.
Фууух… Ставицкого снова передернуло, он хлопнул ладонью по фюзеляжу, руки до сих пор немного дрожали. “Ничего, мы еще полетаем, вот только выберемся отсюда сначала.”
Васильков сидел на мостике и чертыхался. Не совсем вменяемый, он то шутил, похозатьывая, то ругался, швыряясь инструментами. С момента приземления прошло уже больше трех часов, два с половиной из которых он тщетно пытался наладить связь с базой. В динамиках хриплело, шуршало, раздавался треск и эхо. Голограмма с координатами посадки и видом корабля в пространстве то появлялась. то дрожа помехами, снова пропадала. Васильков раздраженно бросил на пульт наушники.
