Я подошла к елке и включила гирлянду. Разноцветные огоньки побежали по еловым веткам. Сделала у телевизора громче звук. Там заканчивалось ежегодное «Ирония судьбы…». Совсем немного осталось до боя курантов. Сразу стало веселее на душе. Села к столу и посмотрела на часы – половина двенадцатого. Налила в бокал вина, положила на тарелку ложку салата, традиционного «Оливье».
– Ну что, Пруф? – обратилась я к лежащему рядом псу. – Пора прощаться со старым годом?
Сенбернар поднял косматую голову и вздохнул. Он устал от постоянных петард на улице, ему было непривычно, что я не сплю так поздно.
– С прошедшим! – улыбнулась я собаке. – Мы с тобой снова вдвоем встречаем Новый год?
Пруф положил голову на лапы и закрыл глаза, давая понять, чтобы я отстала. Стрелка ползла к полуночи. Сейчас президент начнет поздравление. Я проглотила глоток вина и задумалась. Сколько лет я так встречаю Новый год? Пять или больше? Когда наша семья стала состоять только из меня и Пруфа? Дети выросли, создали семьи и разъехались по всему миру. Муж давно ушел, изменив с лучшей подругой. Рядом остался только любимый пес. Я ласково погладила мальчика по шерсти. Пруф недовольно открыл глаз и снова вздохнул.
– Не сердись – сказала я ему. – Сейчас встретим Новый год, и я тоже лягу. Что еще делать одинокой женщине в предпенсионном возрасте?
Я встала и подошла к зеркалу. В нем отразилась моложавая женщина, чуть располневшая от лет, с окрашенными золотистыми волосами. Вокруг еще ярких зеленых глаз появилась тонкая сеть морщинок.
– Вроде ничего, – с грустью произнесла я. – Эх, где мои семнадцать лет! Все бы не так повернула!
– Дорогие Россияне… – началось выступление президента.
Я вернулась к столу и подняла бокал в ожидании боя курантов. Часы на Красной площади начали отсчет.
– Раз, два, три… – считала я.
И вдруг экран телевизора погас, елка тоже. Вырубилось электричество.
– Этого еще не хватало! – выругалась я. – И что нам теперь делать, Пруф?
Я вспоминала, где лежат спички, чтобы зажечь свечу. Найти их в темноте оказалось непосильной задачей. Комната периодически освещалась только вспышками запускаемых петард. И я решила немного изменить привычный распорядок.
– А знаешь, что? – обратилась к собаке. – Раз голубой огонек не посмотреть – пойдем тогда гулять!
Пруф недоверчиво посмотрел на меня.
– Да, да, мой дорогой! Вставай! Пошли на улицу. Гулять! – позвала я мальчика.
Сенбернар вскочил, его недоумение сменилось радостью. Он, наверно, подумал, что мама сошла с ума. Пушистая попка завиляла, мощное тело описывало вокруг меня круги, практически сбивая с ног.
