В Городе Великого Разлома я встретил девушку, которую полюбил. Это было так неожиданно для меня, что я сначала даже находился в каком-то ступоре. Представьте: столетний некромант, повидавший на своём веку практически всё, познавший все тайны Мироздания, иссушенный одиночеством и болью всех Мёртвых, которых упокоил за свою долгую жизнь, вдруг влюбляется! Для меня стало сюрпризом узнать, что моё сердце не утратило способности любить. Единственный раз в жизни я любил свою подругу Дину, а затем на долгие десятилетия мою душу сковал холод некроэнергии. Я был уверен, что навеки останусь один. Но однажды во время своего ментального перемещения в мир Мёртвых, я встретился с Ней, с Полиной… Только вот проблема… У Полины был муж, с которым она не рассталась даже на Той Стороне…
Во время перемещений в мир Мёртвых я создавал себе временное тело. Физический облик материализовался в реальности Посмертия в любом возрасте, в котором хотел себя видеть мёртвый либо некромант и представал таким, каким дух себя видел в воспоминаниях.
Я был живым, но во время перемещений на меня воздействовали те же законы, что и на мёртвых. Во время своих ментальных странствий я переставал быть «стариком», хотя, по факту, в душе я им никогда не был, всю жизнь ощущал себя почти подростком. Тогда, в Городе Великого Разлома, когда я познакомился с Полиной, выглядел я, максимум, лет на тридцать, но душа моя была стара, как эта вселенная.
Полина погибла юной. Ей ещё не было двадцати. Её, мужа и их товарищей зверски замучили нацисты, когда раскрыли подпольную организацию, членами которой они являлись. Она находилась в соседнем с Краснодоном городе – Свердловске. Ребята-подпольщики знали друг друга, и с ужасом я обнаружил, что некоторые героические действия Свердловских партизан после окончания Великой Отечественной войны были приписаны «Молодой гвардии», которой руководил Виктор Третьякевич, а о свердловчанах – ни слова, будто никакого сопротивления в том городе не существовало. Их комиссар – Игорь Бабарицкий – пал жертвой клеветы, как и мой подопечный Виктор, душу которого я упокаивал. Игоря также обвинили в предательстве подполья, его место занял самозванец, а реабилитировали настоящего комиссара лишь в девяностых годах, когда развалился Советский Союз. Так что, его судьба была не менее трагична, чем у Виктора, а может, несправедлива даже в большей степени, ведь он пробыл в забвении гораздо дольше и даже после реабилитации не получил никаких наград.
Я впервые в своей жизни взялся упокаивать девушку. Может, поэтому и влюбился в неё, ведь до этого я работал только с духами мужчин, в основном, погибших воинов.
