Глава 1: Наследство в подвале
Октябрь 2001 года пах тлением и пылью, смешанными с запахом влажного бетона и давно забытого страха. Лии было четырнадцать, и мир окончательно раскололся на «до» и «после», как стекло, треснувшее от слишком громкого звука. «До» – это папа, Михаил Воронов, гениальный и рассеянный, чья жизнь оборвалась в тишине собственного кабинета при обстоятельствах, которые официально назвали «острой сердечной недостаточностью», но которые мать встречала молчаливым, каменным взглядом. «После» – это пустота, переезд в его старый, пропитанный одиночеством дом за городом, и тихая, всепоглощающая ярость тети, которая теперь говорила с ней сквозь невидимую стеклянную стену.
Разбирать подвал Лию попросила её она. «Найди, что выбросить, – сказала она, глядя куда-то мимо Лии, в запыленное окно. – Я не могу туда спускаться». В ее голосе был не просто страх, а нечто худшее – оцепеневшее отвращение, как к заразной болезни, которую она боялась подхватить даже воспоминаниями.
Подвал был царством теней и паутины, законсервированным временем. В свете единственной лампочки, висящей на проводе, плясали причудливые очертания старой мебели, покрытых брезентом станков, скелетов былых экспериментов. Воздух был густым и неподвижным. Лия ворошила хлам, полуосознанно откладывая в сторону старые журналы и сломанные стулья, когда ее пальцы наткнулись на что-то холодное и ребристое, спрятанное в нише за балкой перекрытия, будто его намеренно хотели скрыть. Железная коробка, похожая на небольшой сейф, вся в ржавых разводах, словно её поливали кислотой. Замок был сломан – не взломан, а именно сломан, будто кто-то в спешке сорвал его монтировкой.
Внутри лежало не наследство, которое оставляют детям. Не фотоальбомы, не трогательные письма, не детские безделушки. Внутри, аккуратно уложенные в ряд, лежали кассеты VHS. Десятки их. Черные пластиковые гробики с прошлым. Каждая – с напечатанными на машинке этикетками, белыми буквами по черному. «Протокол 1: Адаптация». «Протокол 4: Объект “Ключ” – Визуализация». «Объект “Инженер” – Сеанс 7. Редакция поля». «Стимуляция рецепторов. Сыворотка “Хронос”. Фаза 2».
Сердце Лии замерло, а потом забилось с такой силой, что звон стоял в ушах, и в висках застучали молоточки. Эти слова. Они были из ее снов, из тех смутных, обрывочных кошмаров, что преследовали ее все эти годы, заставляя просыпаться в холодном поту с ощущением, что за ней наблюдают.
И последняя кассета. Она лежала отдельно, и этикетка на ней была не напечатана, а написана от руки – крупными, торопливыми буквами, с таким сильным нажимом, что автор прочертил бумагу, почти разорвав ее: «КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ. НЕ ПРОСМАТРИВАТЬ».
