Каир пылил и шумел, как раскалённый двигатель, выбрасывающий в пересохшее небо клубы жизненного чада. Воздух на рынке Хан-эль-Халили был густым коктейлем из запахов жареного нута, кожи, шафрана, человеческого пота и вековой пыли. Игорь Соколов шёл сквозь этот шумный океан, как подводная лодка, отсекая всё лишнее толстыми стёклами очков. Он был здесь не по своей воле; Британский музей в лице чопорного сэра Майлза запросил консультацию по партии якобы «сабейских» амулетов, оказавшихся грубой подделкой. Дело было закрыто за полчаса, но чувство напрасной траты времени, целого дня, тяготило его, как влажный каирский жакет.
Он свернул в узкий закоулок, где солнце пробивалось редкими пыльными столбами, а крики торговцев становились приглушёнными, будто из-под земли. Здесь пахло иначе: старым деревом, ладаном, высохшими травами и сыростью, въевшейся в глинобитные стены. Игорь остановился перед неприметной дверью, над которой висела выцветшая табличка с арабской вязью. Он искал не это место; его ноги привели его сюда сами, повинуясь старой привычке, привычке теряться.
Лавка была тесной до клаустрофобии. Горы книг в потрёпанных переплётах, груды керамики, бронзовые светильники причудливых форм всё это образовывало лабиринт, едва освещённый единственной керосиновой лампой, висящей с низкого потолка. Воздух был плотным и обволакивающим, пахло знанием, которое слишком долго лежало без движения. Игорь снял шляпу-котелок, смахнул несуществующую пыль с рукава своего старого, но добротного твидового костюма. Большой палец левой руки непроизвольно потянулся к булавке на галстуке маленькой, серебряной, в виде ласточки. Последний подарок Лины. 1921 год. Восемь лет назад. С тех пор всё внутри него было окрашено в оттенки сепии.
Из-за стойки, заваленной свитками, поднялась тень. Вернее, это был старик, но двигался он с беззвучной плавностью призрака. Его лицо, цвета старого пергамента, было испещрено морщинами так густо, что напоминало карту неизвестной, пустынной земли. Глаза, однако, были молодыми, чёрные, пронзительные, почти нечеловеческие в своей интенсивности. Они видели не поверхность, а то, что под ней.
– Саиди, шепнул старик. Вы пришли посмотреть. Или купить?
Игорь кивнул, вежливо, но отстранённо. Его английский с лёгким русским акцентом звучал чужеродно в этой арабской гуще.
–Я просто смотрю. У вас интересное собрание.
– Иншалла, старик, представившийся Хасаном аль-Хадрами, склонил голову. Его английский был ломаным, но каждое слово падало с весом монеты. Всё здесь имеет свою судьбу. И ждёт своего часа.
