Глава 1. Так сложились звезды
Усталый путник сидел на раскаленном песке. Он играл на флейте. Его белая борода могла бы принадлежать и аксакалу, но какой мудрец отправится в дорогу без чалмы, без верблюдицы, и, главное, без бурдюка с кумысом? На такое способны лишь самые настоящие безумцы.
Всюду простиралась степь, а над ней нависало огромное белое небо. От этого казалось, что бесконечные барханы дышат, шевелятся, подползают ближе. В песках постоянно мелькали удивленные глазки, и пустыня чудилась огромным живым и любопытным существом. Коварным, но сытым.
Солнце палило нещадно. Не было ни ветерка, ни дуновения. Сердце бухало где-то в голове. А воздух едва не кипел в легких. Пот бусинками дрожал на лбу и на висках, он стекал по впалым щекам, по бороде. Жутко хотелось пить, но старик упорно дул в свой инструмент. Флейта обжигала губы. Звуки были далеки от совершенства. Эти хрипы походили более на икание осла, мучащегося отрыжкой, нежели на настоящую музыку.
А где-то там, впереди, у самой линии горизонта, удирал маленький человечек. Беглец проложил в пустыне недолговечную дорогу петляющих следов: глубоких, но слишком крохотных для взрослого мужчины.
Это была самая настоящая погоня. Только преследователь не рассчитал сил. Теперь, признав свое поражение, старик пытался воспользоваться магией. Он хотел выдавить из флейты бодрый мотив, но выходило нечто мрачное и несуразное.
Человек же, маячивший на горизонте, взобрался на холм, перевалил через него, и совсем скрылся с глаз. Сбежал.
В тот же миг за спиной старика раздалось сопение. Из-за барханов показался еще один участник этой безумной гонки. Ему было тяжелее всех. Невероятно толстый, он героически сопротивлялся жаре, сыпучему песку и собственному весу. Он бежал молча, экономя силы. От натуги глаза его едва не вылезали на лоб. И пот катил с него градом. На охранника, полицейского или на тюремного надзирателя толстяк не походил. Да и не было у него атрибутов власти: ни наручников, ни дубинки.
Увидев старика, толстяк хватанул воздух ртом, изобразил на лице вымученную улыбку, и в бессилии рухнул в песок.
Старик потер переносицу, и с раздражением буркнул себе что-то под нос.
Толстяк молчал. Он тяжело дышал, и от этого складки жира колыхались у него в том месте, где теоретически должна быть талия.
