Говорят, такое случается довольно редко.
Мужчина был ослеплён желанием, сильными руками он разрезал волны. Лавировать при таком течении среди острых скал непросто, но человек плыл вперёд стремительно к вожделенной цели на манящий голос.
Немногие мужчины могли доплыть до острова сирен и остаться в живых.
Дыхание начало сбиваться, но всё же он уже чувствовал твёрдые камни под ногами. Пара уверенных шагов. Он вышел из моря на сушу и увидел её. Быстрым рывком он повалил сладкоголосое создание. Никогда никакую другую женщину он не желал так страстно, как эту.
Немногие имели достаточно силы, чтобы овладеть сиреной.
Его крепкую спину начали рвать когтями, отрывая куски плоти, но сладкая песнь всё звучала и звучала в голове, доводя до экстаза. Боль и наслаждение смешались воедино – последнее, что он успел почувствовать, прежде чем сирены окончательно растерзали мужчину.
И крайне редко после соития сирены и человека появляется жизнеспособное потомство.
Через шесть месяцев родился Гилберт.
Гилберт проснулся ещё до рассвета и места себе не находил. Сегодня настал долгожданный день! Наконец-то он полетит на остров сирен, к этим прекрасным сладкоголосым созданиям женского пола, с другими взрослыми. Он вырос, его Песнь непрерывна и сильна, а крылья крепки и выносливы. Он прошёл испытания и теперь готов открыть для себя неизведанные грани удовольствия. Волнение будоражило молодого си́рина, и он нервно ходил вдоль берега, чтобы хоть немного сбросить напряжение. Воспоминания калейдоскопом мелькали перед его глазами: заботливые лица собратьев, которые воспитывали его, неуклюжие игры с другими птенцами, первый полёт, ветер в лицо, крики восторга и, наконец, Песнь, которой его обучали едва он научился говорить. «Песнь должна звучать непрерывно и слажено. Чем больше нас, тем она громче и сильнее. Нельзя ни на минуту, чтобы она стихала. От этого зависят наши жизни», – без конца повторяли взрослые. Гилберт и другие птенцы принимали это за данность. К тому же соревноваться, у кого получается лучше, весело. На острове, где они жили, маленьким си́ринам и заняться-то больше нечем: кушать фрукты, плескаться в море, играть, спать – вот и все занятия. Конечно, можно исследовать остров, но каким бы большим он ни был, всё же оставался ограниченным пространством, и за те годы, что Гилберт рос там, он успел изучить каждый камень и пальму. Иногда море выбрасывало на берег странные предметы. Взрослые сказали, что это вещи людей, оставшиеся после кораблекрушений. Удивительные штуковины! Большую часть времени молодой си́рин посвящал попыткам понять, что это, откуда и для чего. К тому же он обладал невероятным преимуществом. Или дефектом? Он и сам не знал наверняка. Но факт есть факт: Гилберт не похож на своих сородичей. У него были руки, которыми можно много чего интересного и полезного делать. Он мог кушать фрукты, держа их в ладонях, а не на коленях, как другие; в полёте спикировать в море и доплыть до берега, тогда как крылья его собратьев намокали и грести им в воде становилось чрезвычайно тяжело. И, конечно же, Гилберту гораздо легче удавалось изучать все эти маленькие предметы, прибившиеся к берегу, с множеством изгибов, выемок, закрывающихся отверстий. По большей части си́рин не находил им какое-либо применение. Но вскоре, к сожалению, он узнает назначение каждого из них.
