ЧАСТЬ 1. ТИШИНА
–
Глава 1. Пепельное утро
Дождь начинался почти бесшумно.
Он падал на железные крыши, на ржавые трубы, на бетон, давно
обросший серыми мхами.
Каждая капля оставляла след, как ожог.
Илья Северов стоял у открытого окна и считал удары – ровно
двадцать три в минуту.
Он всегда считал. Это придавало дню форму, которую уже нельзя
было найти в часах.
Когда-то здесь был город, потом – производственный сектор, потом
– Кольцо Семнадцать.
Запах химии въедался в кожу, в одежду, даже в воду.
Воздух был густой, и когда Илья втягивал его в лёгкие, чувствовал,
будто пьёт ржавчину.
Никто не жаловался. Жалобы давно приравнивались к трате
энергии.
Он стоял, пока не услышал позади шорох шагов.
– Ты опять у окна, – сказала женщина, не поднимая голоса.
Это была Надя, соседка с нижнего уровня. Её голос всегда звучал
так, будто она разговаривает сквозь пыль.
– Дождь не для того, чтобы смотреть. От него прячутся.
– Привычка, – ответил Илья.
Он не объяснил, что просто ждал, когда дождь станет чище. Иногда
– раз в месяц, раз в сезон – вода переставала жечь кожу. Это были
дни, когда можно было умыться по-настоящему. Но таких дней
становилось всё меньше.
Внизу, между домами из металлолома, шёл утренний обход.
Механик Огарь включил громкоговоритель:
– Подача воды ограничена. Квота на сегодня – литр на человека.
Не пытайтесь брать больше. Фильтры снова забились.
Голоса послушно стихли.
Люди выстроились в очередь, держа в руках пластиковые канистры.
Илья спустился следом, проверяя панель фильтрации.
Станция очистки – его работа.
Он знал каждый болт, каждый провод.
Но в последнее время машины стали умирать, как будто уставали.
Он снял крышку с фильтра – внутри густая серая масса.
Запах – кислый, едкий, будто мёртвая земля.
– Опять выброс из старого сектора, – сказал он сам себе.
– Это не выброс, – ответил Огарь. – Это дождь такой стал. Всё
гниёт. Даже небо.
Илья промолчал.
На стене у распределительного щита висела карта – старая,
распечатанная ещё на доисторической бумаге.
На ней красным маркером были отмечены Кольца – поселения, где
ещё сохранялась жизнь.
Большинство зачёркнуты.
Семнадцатое пока держалось.
Он отметил в журнале: уровень загрязнения 84.
Рядом кто-то добавил рукой: и это только начало.
Пахло мокрым железом и керосином.
Старейшина Горев стоял на возвышении, опираясь на обрез трубы
вместо посоха.
– Северное кольцо восемнадцать не отвечает, – сказал он. -
Третья неделя. Радио молчит.
– Может, генератор, – кто-то ответил из толпы.
– Может, и генератор. А может, и конец.
Все знали, что значит молчит радио.
Там, где радио молчит, больше нет людей.
