Есть ли на свете какое-то чувство более сладкое, чем ощущение полета? Свобода от земного тяготения, свобода от оков, в которые люди заключают себя сами. Только ты и ветер в лицо.
Земля остается позади вместе со всеми заботами, такими же маленькими и незначительными, как мелькающие внизу люди-муравьи. К этому невозможно привыкнуть – к выбросу адреналина в кровь, благодаря чему она кипит, наполненная жизнью. Во рту сохнет, но это не приносит дискомфорта. Напротив, хочется дышать глубже, втягивать в себя такой потрясающе пахнущий огнем воздух.
Если бы было возможно, она бы никогда не прерывала это чувство. Так бы растворилась в горячем ветре, в хлопании размашистых кожистых крыльев. Слилась бы с этим сильным телом, что ощущалось каменной твердостью между колен, проникла бы под чешую.
Определенно, с огромным удовольствием Валерия сама бы стала драконом. Таким сильным, таким грандиозно большим… и таким несвободным.
Одиннадцать лет. Столько времени прошло с тех пор, как восьмилетней девочкой она впервые забралась в седло Авроры. Тогда дракониха казалась такой огромной, что Валерия едва доставала ногами до стремян. А теперь… теперь они понимали друг друга без слов.
Аврора помнила еще мать Валерии – Изабеллу Пиррелл. Она летала на ней почти до того рокового дня, когда все изменилось. Дракониха тосковала по прежней наезднице не меньше, чем сама Валерия. Эта общая печаль связывала их крепче любых уз.
Мать умерла при родах младшего брата, когда Валерии было четырнадцать. Погиб и младенец. Целители говорили о редком осложнении, разводили руками. А отец… Что произошло потом, было еще больнее. О предательстве самого близкого человека она не хотела вспоминать даже сейчас, через пять лет.
– Пора возвращаться, девочка, – шепнула и провела рукой по прочной чешуе. Вблизи она была пористой, будто камень, изъеденный временем.
Ветер унес ее слова, но Валерия прекрасно знала, что дракон услышит ее. Это была ее магия, это текло у нее в крови. Если кто и умел проникать в разум драконов, говорить с ними, так это Пиррелы.
В этот момент Валерию захлестнула тоска столь сильная, что она почти ощутила ее физически – болью в груди и кулаком, что сжимает сердце. Перед глазами замаячила тесная каменная клетка.
– Понимаю, милая, – она утешающе погладила дракониху по шее рядом с креплениями своего седла. Знала, что та ощутит ее участие, пускай и не почувствует этого символичного движения. – Я попытаюсь прийти в следующий раз поскорее, чтобы дать тебе размяться.
Семейный дар передавался из поколения в поколение. Магов было не так много – едва ли один из тысячи. Большинство обычных людей даже не подозревали об их существовании. И лишь некоторые из этого мизерного процента обладали способностью к ментальной магии, умели говорить с чужим разумом.
