Сквозь сон слышу тяжелое дыхание, поэтому приоткрываю глаза, не сразу ориентируясь в темноте и слабом лунном свете, что пробивается через окно.
Приподнимаюсь и смотрю на Ника, что спит рядом.
Снова это.
Он весь в поту, волосы прилипли к вискам, грудь тяжело вздымается. Одеяло откинуто в сторону, поэтому я вижу, как пальцы Ника судорожно сжимаются.
Я знаю, что с ним, ведь это происходит почти каждую ночь на протяжении последних нескольких месяцев.
Кошмары.
– Ник… – шепчу я, осторожно касаясь его плеча. – Ник, проснись. Это всего лишь сон.
Он не реагирует. Лицо искажено, губы едва шевелятся, будто он что-то говорит, но звуки тонут в дыхании.
Я сильнее трясу его за плечо.
– Ник, проснись, – повторяю более настойчиво хриплым ото сна голосом.
Мои пальцы сжимают его руку, и это прикосновение обжигает. Я даже думаю о том, что у него, возможно, поднялась температура.
Всё происходит в одно мгновение.
Ник резко распахивает глаза, и в следующую секунду его рука оказывается у меня на шее. Я не успеваю даже вдохнуть. Пальцы сжимаются, перекрывая дыхание. Хриплю, хватаюсь за его запястье, чувствуя, как сердце бьётся где-то в груди.
– Ник… это я, – выдыхаю с трудом, почти беззвучно.
Парень моргает несколько раз, взгляд метается сначала по окружающей обстановке, затем останавливается на моем лице и только тогда хватка ослабевает. Его пальцы дрожат, и он отдёргивает руку, будто обжигается в этот момент.
– Прости… – выдыхает Ник, принимая положение сидя и закрывая лицо ладонями. Его плечи тяжело двигаются, дыхание сбивается, будто он только что вырвался из настоящего боя или пробежал несколько миль. – Я… прости, Шоу.
Я тянусь к нему и осторожно касаюсь его руки.
– Всё хорошо, – шепчу, прижимаясь ближе. – Всё хорошо, Ник. Это просто сон. Очередной сон… кошмар.
Обнимаю.
Парень молчит, всё ещё тяжело дышит, а я чувствую, как напряжение постепенно уходит из его тела.
Носом утыкается в мою шею и просто продолжает дышать, так, что по моему телу расползаются мурашки.
Ладонями провожу по его спине, двигаюсь выше и останавливаюсь в районе головы. Пальцами зарываюсь в волосы, ощущая, как он целует меня в шею. Нежно, но слишком ощутимо и остро.
Он отстраняется и заглядывает мне в глаза.
Сейчас лунный свет освещает лишь часть его лица, ту самую, где теперь тянется шрам, оставленный Дунканом. В полумраке он выглядит особенно резким, будто метка, разделяющая прошлое и настоящее.
Но шрам не пугает меня, когда других… да. Я часто замечаю, как люди смотрят на Ника. Как на монстра. В особенности, когда он выступает от лица Совета перед другими людьми. Или когда он предпочитает пообедать в общей столовой, вернее, предпочитал. Последние полтора месяца он более там не появляется. Вероятно, по той причине, что это его тоже напрягает, хоть он старается и не показывать.
