– По именному указу Его Светлости, вы, барон де Берг, лишены званий, титула, имущества и приговариваетесь к изгнанию из Герцогства отныне и во веки веков. Подписано собственноручно во Дворце Семи Звезд Его Светлостью герцогом Марлитанским Эстольдом Двенадцатым, в год шестьсот восемнадцатый космической эры, и личной Печатью Двора Его Светлости подтверждено.
Герольд, одетый в пышные церемониальные одежды, перевел дух, закончив читать разукрашенный геральдическими значками свиток, затем поцеловал болтающуюся на плетеном шнурке натурального шелка висюльку, изображающую символ Герцогства, аккуратно свернул длинный лист и обернулся к стоящему за ним судебному приставу:
– Ваша честь, можете приступать. Я свою часть дела выполнил.
Официальное лицо было до болезненности худым и бледным. Оно выступило вперед, затем смерило презрительным взглядом стоящих перед ним двух человек, молодого мужчину лет тридцати и мальчика, на вид не старше пяти-шести лет.
– Иван де Берг. Вам дается двадцать четыре часа на сборы. Разрешается взять с собой не больше пяти килограммов личных вещей на человека и не свыше тысячи монет на одного. Если по истечении означенного времени вы будете обнаружены на территории Герцогства, то подлежите немедленной казни. Ваш сын также будет отправлен на эшафот вместе с вами. Все понятно?
Кадык пристава дернулся, когда стоящий перед ним преступник издевательски ухмыльнулся:
– Его Светлость наконец смог свести счеты? Что ж… Я уже месяц жду этого, с момента его воцарения на престоле. Передайте герцогу, что мы с удовольствием покинем пределы его власти.
Он специально выделил «с удовольствием», чтобы позлить официала. Тот наверняка сразу же помчится во дворец докладывать о выполнении приказа. Ну что же… Старый герцог скончался, а с его наследником у него старые счеты. Мужчина положил ладонь на плечо стоящего рядом сына, затем ласково взъерошил густые светлые волосы мальчишки. Снова перевел взгляд на официальных лиц:
– В чем дело, господа? По закону, я могу собраться в одиночестве. Без вашего надзора. Так что вы – свободны.
Но ни герольд, ни судейский даже не подумали уходить, нагло таращась на человека, объявленного преступником. Иван нахмурился:
– Похоже, что отныне законы для вас не писаны. Хотя, может, вы считаете, что соблюдать их, поскольку меня лишили титула, не стоит? А зря.
На его лице появилась недобрая ухмылка.
…Окно второго этажа разлетелось на мелкие кусочки с печальным звоном, когда в него врезалась длинная худая фигура. Практически сразу за ней вылетела вторая, более короткая, зато жирная. А через миг послышалось сочное чмоканье ударов тел о землю и истошные вопли пострадавших, угодивших в колючие кусты, растущие на клумбе внизу.
