Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновыми плашками лежал свинец. Только дерево – пол из дубового паркета, стены из сосны, глубокое, но жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе – открытая тетрадь, два остро отточенных карандаша, три свечи в грубо вырезанном из капа подсвечнике.
Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел за стол. Взял карандаш, поднес к глазам так, чтобы кончик грифеля заслонил пламя свечи. Придирчиво изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Под последней записью, корявой, небрежной – «Дежурство сдал. Пятое октября, шесть часов вечера», – аккуратно написал: «Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шесть часов вечера».
Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов это всегда приводило в ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.
Откинувшись на высокую твердую спинку, он смотрел на пляшущие язычки пламени. Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огоньку свечи заполнять весь мир. Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство принял…
Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревянной комнаты, то взгляду открывался длинный полутемный коридор. Лишь в конце его тускло светил матовый плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начинался двадцатый век. Шесть таких коридоров сходилось в маленьком зале, где были два лифта, наглухо закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный штрек и потертый, обитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме внутренних войск перелистывал ветхий номер «Андрея», забытый здесь невесть кем и невесть когда. К внутренним войскам он имел столько же отношения, сколько и к железнодорожным. Объект «пси» когда-то подчинялся ГРУ, но последние десять лет был выделен в особую единицу, подотчетную непосредственно президенту.
