ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
<Глава 1. Тьма в Чернолесской>
Снег падал большими хлопьями, срываясь с чёрного неба, будто сама тьма сбрасывала кожу. Ветер выл меж покосившихся изб, и этот вой был похож на голоса – протяжные, жалобные, словно деревня шептала Артёму:
уходи, пока не поздно
Он стоял на тропе, ведущей в Чернолесскую, глядя на деревянный знак, полусгнивший от времени. Когда-то на нём было вырезано «Божией милостью живём», теперь же чёрные буквы облупились, и на сыром дереве проступили багровые пятна плесени.
Артём натянул на лицо капюшон плаща, перехватил ремень с кобурой. За плечами – винтовка Мосина, в сапогах скрипел иней. Каждый шаг отзывался глухим звуком в заснеженной пустоте.
Двадцать лет назад сюда не ступала нога человека. Люди ушли после мора – говорили, что вода в речке почернела, скот падал, а дети начинали говорить чужими голосами. Те, кто не уехал, исчезали бесследно. С тех пор Чернолесская стала чёрной меткой на карте Сибири.
Но неделю назад в Орден пришла весть: охотник из соседнего тракта видел свет в окнах, а ночью, у дороги, кто-то пел колыбельную. Потом охотник пропал.
Артёма отправили проверить. Один. Испытание, сказал наставник, глядя холодными глазами. «Если вернёшься – будешь охотником. Если нет – значит, не судьба».
Ветер бил в лицо острыми льдинками, пробирая до костей. Мороз стоял лютый – двадцать пять, не меньше. Снег лежал на крышах толстым слоем, как саван.
Артём толкнул ворота первой избы. Скрип – глухой, жалобный. Запах ударил в нос – сырость, плесень, что-то мёртвое, давно истлевшее. Он шагнул внутрь. Доски пола под сапогами жалобно скрипели, словно стонали.
Внутри было холодно, как в могиле. На стене висели обрывки икон, покрытые сажей. В углу стояла детская кроватка, перекошенная, а на подушке лежала тряпичная кукла с вырванным глазом.
Артём провёл ладонью по прикладу винтовки.
– Где ты, тварь?
И тут он услышал.
Пение.
Тихое, тянущееся, как туман.
– Баю-бай, баю-бай…
Голос был женский, тёплый, ласковый. Артём замер. Сердце ударило глухо. Звук шёл с улицы.
Он вышел. Снег хрустел под ногами. Меж изб тянулись чёрные просветы, где ветер носил снежную пыль. Луна вынырнула из-за туч, осветила поле белым мертвенным светом. И в этом свете он увидел её.
Женщина.
Стояла у колодца, в белом сарафане, босая, волосы золотые по плечам. Снежинки таяли на её коже, но она не дрожала. Пела, укачивая в руках младенца, завернутого в платок.
Артём замер. Сердце колотилось, но взгляд не мог оторваться. Девушка была красива до боли. Тонкая талия, изгибы, которые угадывались даже под сарафаном. Она подняла голову, глянула на него. Глаза – зелёные, глубокие, как лесное озеро.
