Прав! Тысячу раз прав был Шандор Алексеевич, с завидным постоянством произнося свою коронную фразу: "кадры решают все"!
Коли нет в организации хорошо обученных кадров – что получается? Правильно! получается примерно то же самое, что и происходит со мной прямо сию же минуту – стою почти по пояс в болотной жиже. И все это случилось о мной по милости молодого стажера-транспортировщика!
А ведь, по скрупулезно составленному плану, я должен был переместиться в прекрасную зеленую долину, сухую и согретую солнцем, а не в эту смердящую и холодную лужу с квакающими вокруг меня мерзкими существами!
Мои сапоги прочно, как гвозди в дубовой доске, застряли в донном иле. Последствия этого их состояния я невероятно подробно ощутил, когда захотел сделать один единственный шаг и чуть не плюхнулся лицом вниз. Причем мое красивое лицо должно было приземлиться в эту черную, совершенно непрозрачную воду, что окружала меня метров на двадцать во все стороны.
– Если моя новая обувка останется здесь на дне, а не на моих ногах, то кое-кто мне точно за это ответит, – погрозил я кулаком в небо.
Оглядевшись, я решил, что лучше направиться в сторону пологого берега, заросшего травой и кустарником, нежели двигаться в сторону камышей. Камыши хоть и расположились гораздо ближе, но их густая стена была обманчива и совершенно не обозначала, что болото заканчивалось в той стороне. Видимая глазу твердая и надежная земля все же была предпочтительным направлением.
Я присел, почувствовав торсом холод воды, и схватился руками за голенище сапога. Перенеся вес тела на одну ногу, вытащил вторую из ила и попытался широко шагнуть вперед. Попытка вышла не совсем удачная – шаг действительно получился широким, но из-за того, что вторая нога так и осталась в плену болотного дна и растительности, я потерял равновесие и таки плюхнулся в воду. Если бы в тот момент, когда моя спина выпрямилась на взбудораженным болотом, я взглянул на себя со стороны, то увидел бы на этом месте настоящую помесь лешего и водяного.
Зато теперь я понял, что терять мне больше нечего и, методично переставляя ноги не без помощи рук, за какие-то полчаса добрался до сухого берега. Упав в яркую зеленую траву и позволив себе пять минут передышки, я таки перевернулся на спину, посмотрел на яркое летнее солнышко и от души расхохотался.
– Вот олух! – сказал я совершенно без тени гнева, вспоминая розовощекое, еще совсем мальчишеское, лицо стажера-транспортировщика.
Поднявшись, я скинул со спины вещевой мешок, снял перевязь с мечом и ремень с пристегнутой к нему поясной сумкой, в которой побрякивали серебряные и медные монеты. В последнюю очередь я с удовольствием стянул с себя сапоги и, посгибав занемевшие пальцы ног, поднялся на ноги что бы насобирать сухих дров.
