Кирилл
Все началось с кладбища.
Или с леса? Если взяться, то можно найти разные точки отсчета. Я мог бы вспомнить первое сентября – или тот день, когда весь класс заснул от моего голоса, а учительница чуть не задохнулась.
Но для нас двоих все началось с кладбища.
Когда потом я просыпался от кошмаров, мама говорила: «Кирюш, ты же маленький! Ты это придумал! Ты не можешь запоминать сны!» Ох уж это родительское высокомерие!
Мне было три, и я помнил не только похороны деда. Я помнил и то, как он водил меня по лесу, когда родители, занятые на работе, отвозили меня в его лесничество. Помнил, как он журил меня, когда я убегал и прятался. Помнил, какие сказки он рассказывал и почему погиб. Помнил все. Но то, что было до похорон, всплывало лишь по случаю, от похожего слова или внезапно найденной старой фотографии. Что-то осталось в сознании ярче, что-то стерлось, как давно просмотренный фильм: в голове сохраняются самые яркие моменты, а мелочи утекают, как вода сквозь пальцы.
Но похороны я не смогу забыть никогда. Кошмары приходили ко мне так часто, что иногда я сомневался, где реальность, а где нет. И было это на самом деле или, как говорил психолог, происходило в детском воображении?
Я не знаю.
В любом случае для нас история началась с кладбища.
Мне там было грустно, но скучно: взрослые не обращают внимания, не замечают моих слез. А я ведь тоже любил дедушку! Он умер, потому что я рассказал про голоса леса, которые хотели убить вредных дядек! Почему взрослым можно обниматься и жалеть друг друга, но обо мне думать, что я ничего не понимаю и не чувствую? Будто не понимаю, что, промолчи я, дедушка не пошел бы в Заячий ложок и остался бы жив. Будто я должен вести себя как несмышленый младенец! А еще вокруг куча громких голосов, словно людей больше, чем пришло на похороны. Тогда я убегаю и кричу: «Мама, найди меня!» Прячусь за деревом. Тихо шепчу, как учил дедушка: «Спрячь меня, березка», а когда выхожу, на кладбище пусто. Никого нет.
Мама рассказывала, что на самом деле они с отцом были рядом. Но я вижу во сне иначе и верю, что и в реальности видел пустое кладбище.
Камень, металл, дерево. Свежие деревянные кресты с куском белой тряпки. Старые металлические оградки. Памятники – мрамор и гранит. Памятники – сотни чужих лиц. Сотни людей, ушедших на небеса. Памятники, березы, ветер – и пустота на серой от заморозка земле.
– Мам? – Я оборачиваюсь и не вижу никого. Кричу, но ветер сдувает голос, и в воздухе висит липкая тишина. А где-то, на краю видимости, ползет тьма. – Мам? Пап? Где вы? Помогите… Пожалуйста! Помогите!
