«Не все золото, что блестит, но только не в Вийморе»
– В соседнем царстве, в болотном государстве жила-была девица, страшная, как лягушка, и злая, как змея, прямо как ты, Айка, которая удачно вышла замуж за царя Хотена Мертвеборца, и стала богатой царевной-лягушкой, а все потому, что умела вкусно готовить, искусно ткать и делать кое-что приятное мужчине, поэтому ты, Павуша, тоже должна этому научиться…
– Побойся Белбога, мать! – воскликнул седовласый худой мужчина, мой отец, и топнул ногой. – Учишь их чему? Хочешь, чтоб по деревне их ославили?
– Вот же разгавкался, пес, – проворчала в ответ тучная чернобровая женщина в красном платке, моя мачеха, и продолжила свой рассказ при свете лучины. – Запомните, девочки, царевичи по деревенским избам не ходят. Они все по болотам да лесам рыщут, охотятся то на зверей, то на нежить, поэтому чаще в безлюдных местах бывайте, да понарядней одевайтесь, когда в Синий лес пойдете…
– Вот же дурная баба! Совсем из ума выжила? – опять перебил мачеху отец и яростно плюнул на пол. – В том лесу зимняя нечисть разорвет их на куски. Нет уж! Пусть лучше дома сидят, чем подо льдом стынут!
– Не слушайте отца, доченьки. Лучше смерть в девичестве, чем жизнь в старых девах, – прошептала мачеха и лукаво подмигнула. – Не так страшен Чернобог, как голод и нищета, поэтому вы в сарафаны побольше соломы напихайте, чтоб пухлее казаться, да щеки усердно надувайте, тогда лица у вас будут прекруглые…
– И преглупые! Стыд, да и только! – снова воскликнул отец и только поднял ногу, чтобы залезть на облупившуюся печь, как дородная мачеха ловко схватила его за лапоть.
– Ишь, куда собрался! А за дровами кто пойдет? – сердитым тоном спросила она.
– На что они нам? Печь затоплена, дышать нечем.
– Ты помнишь, какой сегодня день? – понизив голос, спросила мачеха. – И чья очередь в деревне?
Отец вдруг побледнел, вытер пот со лба и, болезненно кряхтя, надел тулуп и виновато глянул на меня, Нарью, свою дочь от другой жены.
– Пособи старику, дочурка, – пробормотал он и протянул мне линялую овечью шубу, которую я донашивала за сводными сестрами. – Страшно одному идти, да еще на ночь глядя. Да и стар я. Один дрова не дотащу…
– Бать, да ты ж только вчера бегал по огороду, словно не брагу пил, а воду живую, – вдруг выпалила русоволосая Айка, устав играть с тряпичной куклой. – Мне замуж пора, и Нарья приданое шьет. Нечего ее морозить, а то криво сделает.
– А тесто кто замесит? – требовательно спросила Пава и на миг отвлеклась от ручного зеркальца. – Я утром калачей хочу!
