Не ходи к воде
Эпиграф
"Утонула девица с кручины – не землёй покроется, а водой. Тридцать лет будет жениха себе искать, пока правду не узнает"
(Из собрания П. В. Шейна, 1900 гг.)
Глава 1
Поздним июльским вечером, когда изматывающая жара сдала, наконец, свои позиции, а солнце почти закатилось за горизонт, в Ольховке появился молодой мужчина. Вся его одежда и даже старый, потрепанный годами рюкзак – все было в пыли, губы потрескались, лицо обветрилось и покраснело от жаркого солнца. Закатанные до локтей рукава обнажали свежие царапины на запястьях. Лицо уставшее, под глазами – темные тени, будто бы следы бессонных ночей. Он двигался медленно, осторожно разглядывая улицы. Где-то вдалеке залаяла собака, в траве тихо пели сверчки.
Возле первого дома мужчина остановился, окрикнул хозяйку, припозднившуюся с вечерней дойкой. Женщина вздрогнула и удивлённо подняла глаза: чужие в деревню заходили редко, тем более в такое позднее время. Молодой человек поправил очки и неуверенно начал:
– Здравствуйте, я Антонину Михайловну ищу, подскажите, как мне её найти.
Женщина вздохнула, опустила ведро с молоком на землю и подошла чуть ближе к забору. Паренёк казался совсем безобидным, но кто их знает, этих городских.
– А чё тебе Антонина? Ты внук, что ль, еёшний? Сашка – ты че ли? Не узнаю. Кажись, не похож.
– Я, – парень запнулся, будто подбирая слова, – нет, я, я друг Сашки. Сашка рассказывал, что бабушка его знает истории всякие фольклорные, мистические.
На лице женщины отразилось недоумение.
– Мне для диссертации надо, – почти умоляюще добавил мужчина, – Меня Иван звать, Костромин Иван Николаевич. Вот, – он осторожно снял рюкзак, достал из него слегка потрепанный паспорт и, предварительно осторожно вынув из паспорта старую фотографию, протянул его собеседнице – в знак добрых намерений.
– Ладно, – несмотря на внешнюю безобидность, доверять незнакомцу было рано. – Идти вон туды прямо, четыре дома, там, эт самое, налево тропка будет, увидишь дом с зелёной крышей. Тама Антонина живёт.
Поблагодарив собеседницу, Иван не спеша побрел к нужному дому. Солнце к тому моменту уже окончательно скрылось за горизонтом, опустились сумерки, тишина стала густой, почти осязаемой. Лёгкий ветер принёс долгожданную прохладу, запах свежескошенной травы смешивался с речной влагой.
– Что ж, начало положено, – буркнул Иван сам себе под нос, устало потер глаза, и зашагал быстрее.
Тени от заката тянулись за ним, стараясь ухватиться за пятки. Ветер шептал что-то неразборчивое, но вдруг донёс отчётливое "Настя".
Иван вздрогнул и оглянулся – никого.
