– Это – не моя женщина! Мне ее подбросили!
Произнес бледный аристократичного вида мужчина со светлыми волосами до плеч и выразительными вишневыми глазами. Его тонкие бледные, изящные пальцы в обрамлении черного кружева манжеты отбили нервную барабанную дробь.
По роскошной комнате, похожей на старинную гостиную распространялся непередаваемый, ни с чем несравнимый запах изысканных неприятностей. Я сидела на роскошной кровати, натягивая майку на колени.
В узкое, готическое окно проникал синеватый свет, освещавший всю позорную картину обыска.
– Мистер Малеволент! При всем моем уважении, вы сейчас не в той ситуации, чтобы лгать министерству! – осторожно возразил солидный дядечка с козлиной бородкой, завитой так, словно он каждое утро крутит ее на плойке.
– Как вы смеете обвинять меня во лжи! – на мгновенье потерял самообладание красавец. Бледный кулак яростно ударил по ручке кресла. Но тут же, самообладание вернулось к нему, и он со змеиной улыбкой произнес намного мягче:
– Я вижу эту женщину в первый раз. На ней даже нет моих отпечатков! Я ее пальцем не тронул! – поднял руки красавец, даря миру кривую и сдержанную улыбку. Он словно демонстрировал, что эти бледные аристократические руки с тонкими пальцами не были замечены на мне.
– Влип ты, Рафаэль, – послышался негромкий шепот одного солидного дядечки из министерства. – Как будешь выпутываться – не знаю… Тебе еще темные артефакты припомнят…
– Ты во мне сомневаешься, – заметил красавец, скользнув глазами по «доброжелателю». Но что-то в его напряженном взгляде свидетельствовало, что что-то все-таки вышло их под контроля.
– Тогда, как вы объясните то, что она оказалась полуголая в кровати?– заметили суетливые дядечки из какого-то министерства, о котором я слышала впервые.
Послышался вежливый кашель.
– Можно слово дворецкому? Смею заметить, если бы хотели подкинуть, то подкинули бы уже дохлую! – послышался голос, откуда-то снизу.
Я бросила взгляд на маленького человечка, стоящего рядом с кроватью. Ростом он был не больше шестилетнего ребенка, и был похож мальчика, который очень рано повзрослел и даже умудрился состариться.
Блестящая лысина напоминала озеро, из которого торчали ершиком камыши седых волос. Маленькие, абсолютно черные колючие глаза смотрели на нас сквозь миниатюрные очки, сидевшие на внушительном, крючковатом носу. Огромные заостренные уши, каждое из которых само по себе можно смело считать достопримечательностью, густо поросли седыми волосами.
– Она вообще умеет разговаривать? – присмотрелись ко мне настырные дядечки. – Вы не могли бы сказать, как вы здесь очутились!
