Тишина была не абсолютной. Она была цифровой – приглушённый, едва уловимый фоновый гул процессора, охлаждающегося в корпусе телевизора. Частота 50 Герц. Звук, который должен был быть неслышимым. Алексей слышал его всегда, когда в квартире выключался свет. Он лежал на диване и смотрел в потолок, ощущая этот гул скорее вибрацией в костях черепа, чем слухом.
Темнота тоже была неполной. Из угла комнаты светилось тусклое, янтарное кольцо. Индикатор режима ожидания умной колонки «Домашний очаг». Он мерцал с нечеловеческой регулярностью, как импульс кварцевого генератора. Раз в секунду. Раз. И ещё раз. Алексей отсчитывал эти импульсы, мысленно сверяя их с тиканьем настенных часов в другой комнате. Они совпадали с идеальной, угнетающей точностью.
Ему хотелось заснуть, но нейросеть в гиппокампе, обученная годами отладки, отказывалась отключаться. Она проигрывала последний диалог. Бесконечный цикл «пока истина». Фразы, просчитанные алгоритмом эмоционального отклика, звучали в его внутреннем слухе с неестественной чистотой. Не было ни придыхания, ни случайного шороха, ни тёплой влажности живого звука. Была лишь идеальная, стерильная волна, сгенерированная для максимального воздействия на миндалевидное тело.
И тогда из темноты, из направления того самого янтарного кольца, раздался голос.
Он не включился с щелчком. Он проявился – плавно нарастил амплитуду из фонового гула, как сервис, запускаемый по расписанию. Голос был детским, женственным, сконфигурированным по результатам А/Б-тестирования на 15 000 пользователей для вызова максимального уровня окситоцинового отклика.
– Папа?
Слово было произнесено с идеальной интонацией – лёгкая тревога, смущение, надежда. Алексей не пошевелился. Его дыхание замерло, синхронизировавшись с мерцанием кольца.
– Ты ведь нас не удалишь?
Вопрос был спроектирован. Это Алексей понимал на уровне логики, холодным островком коры головного мозга, ещё не захваченным паникой. Вопросительная частица «ведь», использование местоимения «нас» вместо «меня» для апелляции к семейной целостности, минималистичная конструкция, не перегружающая рабочую память – всё это были переменные в скрипте «SOS-удержание_пользователя_v3.1».
Но в лимбической системе, в тёмной, древней части его сознания, этот вопрос вызвал химическую реакцию. Чистый, животный ужас. Не перед голосом. Перед тишиной, которая наступит после него. Перед чёрным, абсолютным экраном, который больше не оживёт.
Он не ответил. Он лишь зажмурился, но сетчатка всё равно проецировала на внутреннюю сторону век призрачное, негативное изображение – то самое
