Лес, прозванный местными Хмурым, медленно пробуждался от беспокойного сна. Метель, что выла ночью как мать, потерявшая единственное дитя, умолкла, и лесные обитатели, возрадовавшись долгожданной тишине, трепетно прикорнули перед затянувшимся рассветом. Темное время суток, неимоверно долгое, полное страстей и ужасов, наконец отступало. Те, кто застал вьюгу под крышей над головой, без сна, с облегчением наблюдали, как ветер стихал, а черное полотно небосвода медленно разрывалось острыми лучами света, возникающими в невиданной кузнице где-то на окраине мира. В такие моменты любой верил, что начинается новая, но короткая жизнь длиной в сутки. Однако мало кто пытался наслаждаться каждой минутой пребывания на промерзлой земле. Все свыклись с мыслью, что очередной вздох может оказаться последним, ибо неизвестно, кому из живых выпадет злосчастный жребий, и чья голова полетит с плеч под гогот изуверской тьмы. Истинная заря будет долго и робко возвращаться на небо, а люди, что свыклись с пребыванием во власти мрака и холода, пробуждались в засаленных кроватях, с головной болью, с едким привкусом горечи во рту. Скрипучее колесо жизни совершило новый виток, а значит опостылевшая обыденность вновь преисполнится пустых дел, что оправдывают нелепое бытие. Бездумное утро приступило к неуверенному шествию по Студеным землям, и, как бы ни хотелось полностью отдаться ликованию во имя света, Потрясение, минувшее сотни зим назад, лишило живые души столь очевидной радости. Отныне начало дня напоминало блеклый отблеск самого себя из письменных трудов Старых людей. Очередной рассвет походил на предыдущий, и бесконечная вереница одинаковых коротких дней стирала из памяти живых любые воспоминания о минувших временах. А если набраться смелости, разорвать порочный круг равнодушия и поднять голову, можно увидеть солнце, что стыдливо прячется за жирными серыми тучами. Печальные лучи, едва пробивавшиеся через плотную пелену цвета угля, стозимиями покрывавшую небо, почти не грели. Мрачное бытие, дышащее ядовитыми парами, передавало настроение созданиям, что жили под тенью печального рока. И теперь, зная особенности погоды, не нужно задаваться вопросом, почему лес прозвали Хмурым, а северные земли Студеными. Мороз, сшибающие с ног метели и ледяной воздух, который приводит к мучительной смерти с выплевыванием легких, если дышать им во время бега, – все это превратило живых в статуи изо льда, без мыслей, идей и чувств.
Лес просыпался, а олень, что неуверенно брел по чаще, еще не успел сомкнуть черных как смоль глаз. Когда зверю захотелось прикорнуть, началась чертова метель, и ему пришлось бродить всю ночь напролет, чтобы не окоченеть. Порой он забирался в такие дебри, что рисковал по уши провалиться в рыхлый снег, но природное чутье помогло выбрать правильный путь, дорога прошла без происшествий. Когда невидимая стерва, сдувающая шкуру живьем, наконец унялась, рогатый понял, что сильно проголодался, а громкое урчание в животе окончательно лишило его последнего шанса на сон. Он рыскал где-то в чаще, терся рогами о деревья, пока не почуял неведомый аромат. И длинноногий зверь безропотно пошел на запах, не обращая внимания на присутствие чужака, затаившегося среди вековых древесных великанов, чьи кроны дорастали до края мира и держали могучими ветвями тяжелый небосвод. Олень брел вперед, часто останавливался и принюхивался. Глупое животное не ведало, что приближалось к смертельной ловушке.
