Корзина плыла по реке медленно, словно ее не течением несло, а сама река нежно и осторожно баюкала лежащую в ней девочку, младенца с синими, как весеннее небо глазами. Девочка смотрела вверх туда, где кружились вороны, три черных ворона, двое крупных, а третий мельче, совсем вороненок. Солнечные лучи отражались бликами на длинных перьях, отчего те казались похожими на чешую, переливающуюся на солнце. Птицы то снижались к корзине, то поднимались выше, но ни на миг не выпускали корзину из виду.
Река несла ее мимо полей и пастбищ, безлюдных дорог и полосок леса. Солнце клонилось к закату, и на реку постепенно опускался ночной сумрак, зажигая свечи звезд на темном полотнище покрова Небесного Бога. Вороны стали совсем не видны, но они по-прежнему были здесь, они все так же безмолвно, без единого крика летели над корзиной, простирая свои крылья подобно пологу.
Девочка засучила ножками и взмахнула крошечными ручками с младенческими ямочками у запястий. Вороны начали кружится синхронно, будто приглядываясь к ней, а затем плавно слетели вниз и замерли, усевшись на края корзины, не сводя с девочки черных птичьих глаз.
Малышка сцепила пальчики и улыбалась им так, как могут улыбаться только младенцы – бессмысленно и безмятежно, а в ее груди зарождалось алое свечение, разгораясь все ярче и ярче. Вороны застыли на краях корзины, казалось, они приросли к плетеным краям когтистыми лапами.
Луч алого света изогнулся спиралью и начал вращаться над корзиной, словно воронка, основанием касаясь груди ребенка, а краями захватывая птиц. Вороны вздрагивали, их перья топорщились, но они по-прежнему не шевелились, лишь время от времени из чересчур мощных грудных клеток вырывалось хриплое, не птичье, дыхание, больше похожее на рык.
Внезапно воронка схлопнулась к основанию, сверкнула и застыла причудливо изогнутым камнем размером с ладошку младенца. Он продолжал сиять, но все меньше и меньше, от его краев протянулись светящиеся струйки и обвили тонкую шейку. Лишь только они сомкнулись, птицы взмыли вверх, невидимые в ночи, издавая крики, больше похожие на стоны. Детские ручки в изнеможении упали по краям маленького тельца. Поверхность реки густо покрыло черное оперенье, падающее с неба и бархатным одеялом переливающееся в тусклом свечении звезд.
Когда звезды совсем поблекли и растаяли на светлеющем небосклоне, первые солнечные лучи озарили горизонт и нежно обняли корзину, плывущую по середине реки. Младенец спал, улыбаясь во сне, укрытый распростертыми крыльями трех белоснежных птиц, без сил склонивших головы над девочкой.
