ГЛАВА 1
Тихая дорога. Порог новой жизни…
Самоходная карета шуршала по мокрой брусчатке, колёса вяло отбивали глухой ритм — ровный, почти убаюкивающий. За окном сгущался вечер. Небо плотно затянуло низкими тучами, тонкий дождь стекал по стеклу, оставляя кривые дорожки. Мир за стеклом казался размытым, и в этом было что-то созвучное её собственному состоянию.
Ния сидела, забравшись с ногами на мягкое сиденье, обхватив колени руками. Так было теплее, так было проще удержать хрупкое равновесие. Колени скрывала длинная, тяжёлая юбка — ткань добротная, но потускневшая от времени. Чёрное платье с высоким воротом, закрывавшим шею, сидело по фигуре непривычно строго. Без кружева, без украшений — почти форменное. Оно когда-то было частью госпитального гардероба — аккуратного, сдержанного, для магини, стоящей выше обычных служащих.
После изгнания у неё отобрали всё — фамилию, средства, личные вещи. Оставили только то, что не посчитали ценным: старую форму, в которой она работала в реабилитационном госпитале. Это платье было единственным, что хоть как-то напоминало о прежней жизни — пусть и служебной. И теперь она ехала к мужчине, которого никогда не видела. Разве что — на портрете в досье.
Корсет плотно обхватывал талию, подчёркивая изгибы фигуры и высокую грудь, но не согревал и не давал опоры. Только мешал дышать. Ния была измотана — этой дорогой, этой неопределённостью, этим браком, заключённым не по желанию и не по любви. Она не могла заснуть, не могла даже забыться. Покой… она уже почти не помнила, каково это — чувствовать себя в безопасности.
В тысячу первый раз она пожалела, что выбрала карету, а не портальную арку. С аркой было бы быстрее. Но, наверное, сейчас ей и нужно было это медленное движение вперёд, это время — чтобы переварить, принять, успеть хоть как-то подготовиться. Перебороть страх. Притупить тревогу.
Понравится ли она мужу… вот в таком виде? Строгом. Скромном. Без единой лишней детали.
Её волосы — очень длинные, волнистые, цвета тёплого золота — были распущены и мягко спадали на плечи и спину, хоть немного смягчая общий образ. На ней не было ни серёжек, ни колец, ни даже простой заколки. Ни одна мелочь не выдавала принадлежность к роду, не напоминала о прежнем статусе. Осталось только то, что невозможно отнять — внутреннее достоинство. Она держалась за него, как за последнюю ниточку, связывающую её с самой собой.
Дана… дана по рождению, но теперь — лишь на бумаге. Хотя... теперь она принадлежала роду мужа, куда более древнему и влиятельному, чем её прежний.
