В которой рассказывается о том, как глупо я жил, как глупо умер и как глупо получилось потом – хотя я надеялся, что все глупости моей жизни уже закончились.
Помню, когда я был маленьким, то считал, что живу нормально. Как и все остальные дети. Я потом ещё долгие годы пытался снова поймать ощущение «нормальности жизни». Это ведь просто внутреннее ощущение, но оно помогает смириться с тем, что всё идёт через одно место. Честное слово, вот когда ты об этом не знаешь, то и не переживаешь из-за странных ситуаций, ещё более странных происшествий – и всего такого прочего…
В первый раз с тем, что я какой-то не такой, как все – и не со знаком «плюс», а со знаком «минус»! – я столкнулся в первом классе школы. Когда пять раз подряд опоздал, потому что застревал в лифте. В школу тогда, в первом классе, меня водила бабушка, и она всегда отправляла меня в кабинет одного: не считала нужным общаться с моей учительницей. Я как сейчас помню момент, как вхожу в пятницу, опоздав на первый урок, а наша Анна Валентиновна (на всю жизнь запомнил её имя-отчество) смотрит на меня эдак насмешливо и говорит:
– Что, Малышев, опять застрял в лифте?
И весь класс хохочет, а кто поглупее – и пальцем на тебя показывает. А ведь ты и в самом деле застрял… В пятый раз. В одном и том же стареньком лифте…
– А что же ты, Малышев, по лестнице не ходишь?
Ну маленький я ещё был, чтобы объяснять, что по лестнице бабушка не может!.. Даже с третьего этажа ей тяжело спуститься.
– Садись, фантазёр!
Фантазёр – проклятое прозвище, намертво закрепившееся за мной с тех самых пор. Кто-то скажет – хорошее прозвище, красивое. Но вы просто не знаете, как его произносили те, кто меня тогда знал. Ведь одно и то же слово в русском языке можно произнести совершенно по-разному. Важны и интонация, и выражение лица, и мимика, и тон голоса… Всё важно…
А ведь случались в моей жизни глупости и раньше. Ещё в саду, я помню, были у нас старые качели – на четырёх детишек. И всем на них качаться запрещали, но не всегда воспитатели могли уследить. Три года на них все качались, стоило только отвернуться. А я не качался – не хотел злить воспитателей.
И стоило мне в первый раз на них залезть, как они обрушились вместе с четырьмя детьми. Все расплакались, хотя отделались лишь ссадинами и ушибами, а я сижу и молчу… Оказалось – трещина в правой руке. Правда, это выяснилось уже потом, а остаток дня меня просили не выдумывать и вести себя нормально. Я ходил и терпел. Скандала не случилось, потому что это был последний день в том садике. Моя семья как раз переехала в другой район…
