Утро начинается так.
Скрипом ветра дверь приоткрывается и через щель шмыг – вот оно, здесь.
Заговорит сквозняком про то, что вот есть на свете нужная всем вещь фитнес, да к ней ещё машина положена такая, что сама стирает, гладит и посуду моет. И поскольку есть оно всё у каждого, то пора, мол, задуматься о проблеме зануления, которое в их трехфазном двигателе способно в час погубить это общечеловеческое счастье.
А Анастасии – куда оно? В доме пол – рухлядь, да потолок – косые разводы в трещинах.
Что ей до трехфазного заземления?
Сидит на крыльце, смотрит на покой восходу, думает: и вроде не беспутная, чтобы у меня, не как у всех людей, – да не выходит.
А мимо соседка Дарья проедет. В машине мерседес, багажник с надписью sale.
– Доброе утро! – говорит Дарья.
Вскинет Анастасия челку, ответит:
– Вечер покажет, насколько доброе.
– И то правда, – скажет Дарья, да поедет дальше по своим делам.
Анастасия смотрит ей вслед. На то, как поднимается пыль по дороге, как пропадет за поворотом или под горкой, да появится снова. То спичечным коробком, то точкой. А потом только дым с выхлопной трубы.
А после и дыма не останется.
Одна дорога.
Мне легко у господа на ладони.
Я не из тех, кто пытается спрыгнуть, топать ногами, пить алкоголь и резать вену в заботливой ванне.
Я податливо щурюсь лучу солнца, что щекочет мне ресницы, и довольна игривому ветру, смахивающему брызги света с щёк.
– Мириам, Мириам! – слышу я.
Но даже ухом не поведу. Пускай понервничают да побеспокоются.
Тем более, что там, с болот, хриплое пенье капитана «Хэй-хэй, если есть на свете порт всех морей, – похоже, что он где-то здесь» почти перебивает их крик.
