«Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
Я со всех ног неслась по тёмному коридору, ругая себя последними словами, от которых, пожалуй, даже у грузчиков в порту уши в трубочку свернутся. А уж если бы мадам Сниффлботтом прознала о моих глубоких познаниях в области ненормативной лексики, то точно слегла бы с сердечным приступом.
Тук-тук-тук – стучали каблуки сапог по камням, которыми был вымощен пол подвала.
Тук-тук-тук – колотилось в груди сердце от позора, страха и быстрого бега.
Тук-тук-тук – хотелось настучать себе по голове за глупость и излишнюю уверенность в своих силах.
– Марша Франческа Блум, а ну вернись!
Громкий окрик за спиной не заставил меня одуматься, я лишь быстрее припустила по коридору, совсем уже не разбирая дороги. Как итог – влетела в оставленное каким-то нехорошим человеком жестяное ведро.
Грохот разнёсся по всему подвалу, будто кто-то устроил симфонию для перкуссионистов-неудачников. Я кубарем покатилась по полу, сгребая пыль, паутину и, кажется, пару дохлых тараканов.
– Вот блин, – прошипела я, отплёвываясь.
Но времени на самобичевание не было – тяжёлые шаги уже настигали меня. Я вскочила, выпутываясь из длинного чёрного плаща, швырнула ведро в сторону преследователя (оно грохнулось с жалобным звоном, не пролетев и метра) и рванула дальше.
Поворот, ещё поворот…
Мой преследователь, очевидно, тоже запнулся о ведро. По коридорам подвала вновь разнёсся грохот и злобное рычание.
– Ну погоди, негодница! Я ведь всё равно найду тебя!
«Дело плохо! Я доводила его бессчётное количество раз, но таким разъярённым вижу впервые».
Я дёрнула на себя первую попавшуюся дверь, и та открылась с противным скрежетом. Недолго думая, юркнула в тёмное пространство и затаилась.
Мрак сомкнулся вокруг меня, густой, как суп в дешёвой харчевне. Я задержала дыхание, прижавшись к холодной стене, и только сейчас осознала, что залезла прямиком в подсобку уборщиков.
«Отлично, Марша. Прямо гениальный план. Теперь ты заперта в крошечной комнате со швабрами и вонючими тряпками. Что дальше? Будешь драться с ним мокрой ветошью?»
Снаружи раздались тяжёлые шаги.
Я зажмурилась. «Не дыши. Не шевелись. Стань тряпкой. Стань шваброй».
Сжала ткань платья на груди, будто надеясь утихомирить гулко бьющееся сердце.
Стук массивных подошв о камни и бряцание ремней амуниции постепенно отдалились, а затем и вовсе стихли.
И только теперь я позволила себе выдохнуть. Поправила платье и сбившиеся локоны. Тихонько приоткрыла дверь… и была тут же поймана за ухо цепкими пальцами некроманта.
– Ай-ай-ай! Мортис, миленький, отпусти! – взмолилась я. Из глаз брызнули слёзы от боли и обиды одновременно.
