Мягкие ладони штатного мага и эмпата Сесилии Андерсон, удивительно маленькие для весьма впечатляющего роста обладательницы – почти пять и восемь футов, были сцеплены и прижаты к губам, а бледное лицо, слишком гладкое для женщины её возраста, застыло в напряжении, став похожим на маску. Большие глаза бегали по строкам в резюме на запылившемся мониторе, отчаянно пытаясь уцепиться за какой-то недостаток потенциального кандидата на должность специалиста первой линии поддержки или, может, за ошибку в оформлении – словом, хоть за что-нибудь, что могло бы стать достойной причиной для отказа.
Тщетно. Попытка за попыткой – провалились все до единой. Опыт – дай Бог каждому столько опыта; послужной список впечатлял настолько, что можно было бы снять перед кандидатом шляпу, окажись она прямо сейчас на голове у Андерсон. Тестовое задание соискатель выполнил на девяносто девять баллов из ста возможных. В устной беседе он также не дал ни одного повода его не принять.
«Ну, – печально затянула старую, набившую оскомину песнь уставшая от недосыпа и давным-давно нелеченая психика штатного мага, – говна пирога». Андерсон уже и не помнила, сколько раз пресловутое «боюсь, не смогу в эту пятницу» улетело в ящик такого приятного доктора Йонаса, который так мило и так исправно писал в ответ неизменное «ради Бога, только не волнуйтесь». И не то чтобы визит к терапевту вынул бы из кармана последнее, но…
«Ой, да шло б оно», – мысленно пнула себя за слабость Андерсон, и плевать на фантомную боль в фантомном артритном колене. И вообще, как говаривал папаша Старк из «Игры престолов», всё, что после слова «но», – лошадиное говно. «М-да. Вот бы и мои проблемы разрулил бы дядя Бенджен», – вспоминая золотые деньки (и ночки), проведённые за просмотром «Игры престолов», подумала Андерсон.
– Валар моргулис, – зачем-то пробормотала она себе под нос.
– Валар дохаэрис, – ответил ей кандидат, симпатичный парень двадцати трёх лет от роду.
«Дядя Бенджен, ты ли это?» – чересчур оптимистично отозвался внутренний голос.
Кандидат улыбнулся. На его лице красовалась трёхдневная щетина, волосы были растрёпаны, лежали как бы небрежно, рукава серой рубашки были закатаны по разной длине. Даже дорогие очки в лаконичной чёрной оправе были надеты чуть косо, словно бы второпях. «Бывший мой когда-то так выглядел, – вспомнилось вдруг, – лет пятнадцать назад. Готова побиться обо что угодно – этот вот чертила напротив тоже больше всего на свете любит своё отражение в зеркале. Ну как, любит… Приклеиваться к зеркалу – мера вынужденная для таких, как он».
