Дети любят играть.
Так уж получилось, что дети всегда любили, и всегда будут любить играть.
Взрослые торопливо шествуют мимо обитаемых песочниц, мамы сидят на скамейках, заботливо следя за своими чадами. И те, и другие замечают, видят и, если хотят, наблюдают за тем, как, чем и во что играют дети. Видят, замечают, но, как ни крути, ничего не понимают в этом. Даже, если учитывать, что такими же детьми были они сами когда-то раньше. Просто, они ведь уже перестали ими быть. И возник огромный разрыв, огромная пропасть. Они-дети и они-взрослые получились уже абсолютно разными личностями, разными людьми с абсолютно разными интересами, ценностями и ощущениями. И те интересы, ценности и ощущения, которыми жили они-дети, для них-взрослых были отсечены, отрезаны, перестали существовать за ненадобностью, как мешающие жить и тормозящие жизнь. Ведь жизнь зачем-то надо ускорять, надо спешить, торопиться жить.
А дети строят свои замки из песка, трепеща от реальности этих замков, а мамы смотрят на замки из песка и видят песок.
Но стоит прохожим взрослым отойти достаточно далеко, а мамам на секунду отвернуться, дети сразу же начинают искать себе новые игрушки и придумывать новые игры там, где стоит такая манящая печать запрета или интригующая печать опасности. Дети пытаются расширить границы своего гигантского маленького мирка, они веселы и беззаботны, они всегда хотят узнавать что-то новое, потому что всё вокруг для них – это новое. Новое – это всё, всё – ново и незнакомо.
И всему новому дети придумывают свои имена и назначения.
Мамы! Не отворачивайтесь от детей, иначе дети рискуют переименовать весь мир.
1 серия. Лошадей убивает не только никотин
А ведь всё началось не со зла…
Всё началось как игра…
Был чудесный рыбный денёк, особенно солнечный четверг после дождичка. Я был тогда наивен и беспринципен, и сразу же после обеда отправлялся служить в армию. Часть, в которую меня собирались распределить, я не знал, и поэтому ехал всего лишь на сборы в столицу Чахландии за три тысячи километров от родного хутора.
Проигнорировав сбор чемоданов, я налегке прискакал на станцию, откуда через семь минут отправлялся наш электровоз. Попрощавшись с моей незамысловатой подружкой Ксенией и чмокнув её взасос раза три, я ускакал в своё купе, и мы двинулись в путь. Говорят, что позже приехали на станцию мои всегда и везде опаздывающие родители, плюнули на опустевшие рельсы и отправились домой.
Со мной в купе ехали: Арнольдик – вечно дрожащий толстячок и парень с лошадью. Лошадь этот парень вёз для того, чтобы его на сборах определили кавалеристом или всадником каким-нибудь. А ещё он любил всех животных, всех людей и даже всех растений.
