1. Пролог
Серое низкое небо так и грозило разразиться ледяным дождем, а то и вовсе ранним колючим снегом. Саманка, под стать своему напарнику-небу, посерела и лишь белые частые гребни, словно хмурые седые брови навершали ее волны, нервно торопящиеся вслед за порывистым ветром к южным берегам. Голые ветки деревьев, растянувшихся вдоль реки по противоположному берегу, и торчавших будто редкие зубы на ее песчаных косах, гнулись в южную сторону, по воле взбалмошного воздушного самодура, прощально взмахивая вслед уплывающим волнам. Громогласные чайки важно вышагивали по пустому помосту, нервно перекрикиваясь со своими подругами, сидящими на бортах качающихся на волнах лодок. Изредка снимаясь с насиженного места, то одна из них, то другая облетали дозором над быстрыми водами Саманки, спускаясь к самой воде, выискивая ушедшую на глубину рыбу и вновь возвращались на прежние места, криком давая понять, что сегодня ловить там нечего. Однако, запах рыбы, въевшийся в речные берега, настойчиво звал обратно. По его ли воле или по воле извечного инстинкта, оставляющего надежду на возможный завтрак у разгружающихся рыболовов, белобокие насмешницы не удалялись от причалов, раз за разом проверяя, не появилась ли добыча.
Промозглый ветер трепал складки плаща, забирался под его полы, выдувая с большим трудом накопленное тепло. Молодой мужчина плотнее запахнул плащ, походя успокаивая беснующуюся около себя стихию почти незаметным движением руки. Привычный жест не отвлек его от тяжких мыслей. Но там, где потерпело поражение собственное тело, одержал победу довольно крепкий детина, бесцеремонно толкнувший застывшего на берегу наблюдателя сначала плечом и тут же следом под громкое хмыканье своего напарника боком тяжелого деревянного ящика, который они тащили по дощатому настилу причала к привязанным лодкам.
– Посторонись, – не слишком вежливый окрик после грубого тычка вызвал зуд в ладонях наблюдателя и гнев в его глазах. Но к цели гнев не приближал и потому пришлось погасить эмоции усилием воли и отодвинуться с прохода. Взгляд незнакомца скользнул по оставшимся на берегу ящикам и зацепился за городские стены. Там, над деревянными крепостными воротами и двумя сторожевыми башнями с выпирающими венцами бревен возвышалась Обитель. Ее обычно белоснежные стены посерели под осенним небом и теперь мало кому пришло бы в голову дать ей родное название. Словно грозный родитель замок наблюдал за своим неразумным чадом, до сих пор не приступившим к выполнению наказа. Мужчина тяжело вздохнул и отвернулся, затылком чувствуя взгляд Обители Истинного Света. Обведя тоскливый пейзаж унылым взглядом, он вновь вернулся к своим нерадостным размышлениям. В карманах плаща глухо позвякивали несколько серебрушек, а путь предстоял дальний. Он выдохнул сквозь зубы. Новообретенный волею судьбы титул не добавлял ни тяжести его карманам, ни легкости в достижении цели. Будучи загнанным в тиски обстоятельств и смирившись с неизбежным, он посмотрел в сторону причалов.
