Лада
– Думаешь, выгорит?
– Сто раз обсуждали. Он же сейчас полный неадекват! Самое время, весна на подходе.
– Я слышал, у Лесовского самоконтроль не хуже, чем у Верховного, а то и лучше. Он же судья…
– Больше верь всяким бабским россказням! Этому судье давно пора освободить место!
Я с трудом стряхиваю с себя тяжёлое дремотное состояние. Всё тело затекло и болит. Ощущаю на лице плотную широкую повязку, которая даёт разве что дышать. Губы пересохли, язык не ворочается, кажется, что я не смогу выдавить из себя ни звука, даже если попытаюсь.
Пробую чуть шевельнуть руками, сменить позу, но понимаю, что не могу – запястья связаны за спиной крепкой верёвкой, впивающейся в кожу, ноги тоже связаны – под коленями.
Странно, что нет паники.
Я осознаю, что меня похитили.
Почему мне не страшно?
Всплывает мутное воспоминание, как почувствовала укол в шею, после чего потеряла сознание. Похоже, меня чем-то накачали. Поэтому все чувства притуплены.
Прислушиваюсь к двум грубым низким мужским голосам, продолжающим о чём-то спорить.
– Так, закончили лаяться! – третий голос, я слышу его впервые. – Заткнулись и исполняем приказ! Мы почти на месте. Девку проверь, всё в норме?
Чьи-то шершавые руки грубо дёргают меня за локоть, приподнимают, пальцы нащупывают сонную артерию.
– Эй, Серый, кажись, она очухалась.
– Ну и прекрасно. Самое время. Инстинкты ж она должна разбудить. Падаль никто трогать не станет.
Инстинкты? Какие инстинкты?!
Машину, которая до этого ехала плавно, начинает потряхивать, всё сильнее и сильнее, словно ровная дорога сменилась на бездорожье.
– Развяжи её, пусть немного в себя придёт, ноги-руки почувствует. Всё равно сейчас пешком пойдём. Повязку не снимай, – снова третий голос. – И проявитель достань. Ща выйдем из машины и девку опрыскаем.
Верёвки с меня действительно сразу же снимают. Встряхивают, подхватив подмышки.
– Эй, давай! Очнись!
Мышцы начинает покалывать, приходит боль, и сознание проясняется.
– Пить… – кое-как выдыхаю хрипло, не узнавая свой голос.
– Обойдёшься, тоже мне… – один из двоих, которые сидят рядом.
– Дай ей воды, – снова голос третьего, с переднего сиденья.
Водитель, значит. И главный в этой троице.
Мне в руки всовывают пластиковую бутылку, я жадно пью, смачивая пересохшее горло.
И в этот момент машина резко тормозит, останавливаясь.
– Так, а теперь тихо, – «третий» говорит негромко и как-то зловеще. – Выходим.
