В 3185 году, в Екатеринбурге, в антикварной лавке мне посчастливилось приобрести дневники одного молодого скитальца, Виктора Вельюса, жившего в середине XXXI века и успевшего облететь, кажется, всю нашу огромную империю и познакомиться со всеми её планетами. Особую ценность находке придавало примечание, сделанное автором на обложке последней тетради: «Пожелавший опубликовать мои записи может свободно это сделать, впрочем, как и уничтожить их». Рядом было приписано на латыни: «Nefas».
Не берусь судить, было ли всё, собранное в пяти тетрадях, правдой или выдумкой. Я также ничего не напишу о самом авторе, а только постараюсь пересказать – как можно увлекательнее – его приключения. Итак, слово Виктору!
На Андромеду Первую я прилетел в зарексе, втором месяце тёплого сезона. Столица – бывший Дромес, ныне переименованный в Андромеду, – утопала в цветах. На тонких ветвях высоких деревьев, называемых саширо, распустились тёмно-фиолетовые с голубым или зелёным центром розетки цветов. Под их весом ветви склонились к земле, к мавританскому газону, усыпанному розовыми с тёмной каёмкой ирениями и чёрными труазинами. Дромейцы, а вместе с ними обитатели гемерских космических станций или жители других планет, посетившие Андромеду в эти чудесные граны1, располагались в главном парке, возле дворца, по берегам Большого канала – в тех местах, фотографии которых в каждом путеводителе вынесены если не на обложку, то по крайней мере на первые страницы.
Оставив багаж в гостинице и там же позавтракав омлетом из черепашьих яиц, морским сыром и стаканом тонифе – местного горячего напитка, напоминающего трюфельный кофе, я направился к Каналу.
Гордо подняв украшенные фонарями и лентами носы, возле пристани теснились кели – прогулочные лодки. Келиеро в ярких фраках, в шляпах-флаудах2, привычными фразами зазывали посетителей. Выкрики эти произносились по-русски, но с таким жутким акцентом, что воспринимались сказанными на чужом языке.
Я выбрал лодку наугад. Высокий плечистый дромеец в фиолетовом костюме помог мне устроиться, взял деньги (здесь принято расплачиваться в начале пути), занял своё место на корме. Он крикнул автомату, стоявшему возле ряда кнехтов, вытравил освобождённый канат, отстегнул длинный шест.
– Добро пожаловать в Дромес! – произнёс он всё с тем же акцентом, особенно выделяя старое название столицы Андромеды, по-прежнему популярное у местных жителей.
Мы развернулись и двинулись в сторону дворца.
Над одетыми в габионы берегами возвышались цветущие саширо. Стволы некоторых деревьев, сильно искривлённые, закрученные замысловатой спиралью, нависали над самой водой. Дромейцы называют такое искусство дендросхимой: медленное, год за годом, изменение формы дерева при помощи оттяжек, проволоки, колец и так далее… словом, насилие над растущей плотью, призванное возбудить человеческое любопытство. Эти несчастные саширо нависали над собственными отражениями, почти касаясь длинными тонкими ветвями зеркальной глади, на которой покачивались оброненные ими фиолетовые лепестки. Лёгкое течение неторопливо несло нежные лодочки вниз, и, чуть обгоняя их печальную процессию, скользила по тёмной воде наша кели…
