Ящер с характерным звуком проскрёб когтистой лапой по каменистой насыпи, и, повинуясь команде наездницы, остановился. Несколько минут Алаур полным ненависти взглядом смотрела на двоих предателей, осмелившихся нарушить вековой договор о мире и погубить её королевство. Вейл — единственный, кому разрешили сопровождать королеву, давно спешился и с некоторым недовольством косился на повелительницу, а та всё ещё продолжала пялиться на Данага, обвиняя взглядом во всех известных ей грехах.
Данаг сидел в кресле, широко расставив ноги, и демонстративно потягивал что-то красное из драгоценного кубка. Взгляд его был устремлён прямо в глаза Алаур — и был он, в отличие от взгляда новоявленной королевы, скорее любопытным. Вблизи Алаур казалась гораздо моложе, чем в магической сфере. Фиалковые глаза светились очаровательным презрением, которое так любил ломатпереламывать в своих жертвах Данаг с некоторых пор. Теперь, когда плащ трепетал за спиной юной правительницы, Данаг получил возможность по достоинству оценить её стройный стан в походном кожаном доспехе, небольшую грудь и изящество рук, лежащих поверх поводьев.
— Что заставило тебя, наместник, отправиться так далеко на север от своих владений? — прервала тишину Алаур. В голосе её почти не было усмешки, и со стороны могло показаться, что она ведёт светскую беседу на приёме у кого-то из аристократов, а не обговаривает условия капитуляции.
Данаг усмехнулся. Девчонка, именовавшая себя королевой, нравилась ему так, что хотелось её укусить.
— Со мной не разговаривают сидя, — бросил Данаг, делая вид, что не услышал вопроса.
— Со мной тоже, — Алаур наградила его высокомерным взглядом, и с минуту они пялились друг на друга, ожидая, кто сдастся первым. Затем Данаг расхохотался.
— Любопытное заявление, моя дорогая, — сказал он, — но это ты приехала меня просить. И ты будешь делать всё по правилам моего двора.
Алаур крепче сцепила пальцы на сбруе ящера и бросила короткий взгляд на Вейла. Тот развёл руками. Он явно был согласен с Данагом. Но Алаур считала иначе. Маленькая уступка врагу станет поводом говорить о её слабости, и, крепче стиснув поводья, она ответила:
— Если бы я приехала просить, то так бы и было. Но я приехала как предводительница народа, который никогда не сдавался врагу. Ты встал лагерем у стен моего города, разорил окрестности. Но тебе никогда не пересечь рва и не войти внутрь.
Данаг покрутил в пальцах кубок и сделал глоток. Упорство проигравшей его забавляло.
— Посмотрим, — сказал Древний почти мягко и продолжил изучать благородные черты эльфийки, восседавшей на своём ящере в паре ярдов от него. Разговор его не напрягал. Напротив, Данаг получал удовольствие от одного только рассматривания этого любопытного создания. Теперь ему показалось, что Алаур не чистокровная дроу. Именно этим мог объясняться серебристый оттенок кожи вместо почти чёрного, присущего истинным аристократам. Или, как минимум, её предки долгое время обитали на поверхности… Что было весьма странно для эльфов тьмы, веками занятых только междоусобной войной и сварами за власть внутри своих владений. Милления сумела объединить почти все кланы под одной рукой и удерживала их в узде более сотни лет. В этом состояла её безусловная ценность. А эта девчонка, как бы соблазнительна она ни была… Данаг сомневался, что она сможет говорить от имени всего народа дроу. Теперь, после смерти настоящей королевы, резня среди элиты великих домов начнётся с новой силой, и только правитель — или правительница — недюжинных способностей сумеет удержать поводья этой взбесившейся кобылы. Данаг против воли остановил взгляд на плотно сжатых на шее ящера пальцах Алаур. Костяшки побелели, но только это, пожалуй, и выдавало крайнее напряжение высокородной гостьи. «А может, и сумеет», — мелькнуло у Данага в голове, но додумать мысль он не успел.
