– Мерзавка!
Хлёсткая пощёчина обожгла моё лицо, я ошалело открыла глаза и уставилась на наглую женщину, которая сверлила меня злым взглядом.
О чём она? И вообще, кто это? Закрытое допотопное платье, рюшки. Искажённое ненавистью лицо. Кто из нас ещё мерзавка?
– Максимилиан чуть не умер из-за тебя! – разорялась дамочка.
– Что?..
– Госпожа, – послышался смущённый голос за её спиной, – она ещё слаба. Вчера бредила.
– И поделом! – напирала на восклицания несносная женщина.
Никогда не любила скандалистов. Плохое настроение? Будь добр, потерпи до выхода из помещения, найди укромный уголок и там уж дай волю гневу или слезам. Но тут? Что я ей сделала, чтобы меня хлестать по щеке?
Она снова замахнулась, но в этот раз я поймала её руку и намеренно сильно сжала запястье. Едва ногтями не впилась, а заодно пригрозила:
– Ещё раз позволите себе такое, и я отвечу, мало не покажется.
Жаль только, силы во мне было немного. Но вот упёртости хоть отбавляй.
– Ха!
Громко хмыкнув, дамочка отдёрнула руку и застучала каблуками по полу, скрываясь из комнаты а-ля обои в несуразный цветочек. Старинный интерьер, потёртости и патина, молодая девушка в костюме средневековой горничной. Фотосессия? Съёмка фильма?
– Где я?
– Вы… – неуверенно начала моя заступница. Во всяком случае, она меня оправдывала. – Вы в доме мистера Саймона Линдерброса. Возможно, вы не узнаёте свою спальню?
– Мою спальню?
– Да, моя госпожа.
Положительное отношение к этой добродушной на вид девушке претерпело некоторые изменения, причём не в лучшую сторону. Неприятным открытием вдвойне был тот факт, что она искренне верила в то, что скармливала мне под видом правды. Ведь я-то знала, эта безвкусица не может быть моей спальней. Я выпахивалась на трёх работах, выплатила ипотеку и на днях забрала справку из банка о закрытии кредита. Я точно помню, как выглядит моя спальня после ремонта.
И вот надо было случиться такому, муж, как назло, повёз меня в автосалон, непрозрачно намекая, что пора бы и машину поменять. Он вырулил на МКАД и втопил на нашей старушке праворукой японке, залез в центральный ряд.
Красные стоп огни – последнее, что отпечаталось в памяти.
Неужели я умерла?
Одинокая слеза от жалости к себе прошлой стекла по щеке, вызывая неприятное жжение. Так, не раскисать. Тяжёлый вздох вырвался непроизвольно.
– Проснулась наконец?
В комнате нарисовался сногсшибательный мужчина в белых лосинах и изумрудного цвета камзоле с золотыми круглыми пуговицами. Мой нервный смешок потонул во множестве звуков, которые вошли в комнату вместе с эталонным образчиком мужчины. Мысль о киносъёмках показалась мне вдруг более здравой.
