Денег на карте не было, и Юля Семёнова не купила себе на маркетплейсе «строгое платье в деловом стиле, которое прекрасно впишется в гардероб современной женщины». Пришлось надеть джинсы и рубашку, которую мать ей купила, «чтоб прилично выглядела, когда в институте учёба начнётся». С утюгом Юлька совсем не дружила и согласилась помыть посуду, только бы мать погладила новую рубашку «на выход».
Повертелась перед зеркалом. Всё-таки встречают по одёжке, как ни крути. Визит в биржу труда в маленьком посёлке городского типа не великосветский приём. Но даже на хуторе в степи, как говорится, надо людей посмотреть и себя показать. Свежевымытые волосы струились по плечам и спине. Юля недолго возилась с мягкими каштановыми прядями, заплела в длинную крепкую косу. Мать часто, вздыхая, говорила, как жаль, что роскошные густые волосы достались от двоюродной бабки не ей, а Юле. Мол, среди предков других красавиц не было. Пеняла, что дочь – дурная и молодая, своей выгоды не видит, не умеет распорядиться своей красотой. Юлька обычно только фыркала в ответ: мороки-то с этими волосами, особенно, когда горячую воду отключают. Но обрезать косу не решалась. Вот просто рука не поднималась, будто кто за локоть придерживал. Видела ведь сама, что ни у кого в округе нет такой шикарной гривы. А уж если перед сном расплести, распустить по спине, укутаться как в пушистый шёлковый плащ – кажется, ничто не укроет, не защитит лучше. Чтоб не сглазили, поплёвывала через плечо.
«Нет, ну какая работа? Куда же мне устраиваться? В уборщицы пошлют, кверху попой корячиться, как мать, по десять-двенадцать часов?» – с тоской подумала она, оглядывая стройную гибкую фигуру в отражении.
Продавать бы косметику и парфюмерию в том ярко освещённом магазине, куда Юля иногда заходила, чтоб тихонько пшикнуться пробниками дорогих духов. Там столько зеркал и света, а у стройных девушек-консультантов строгая и красивая униформа, как у стюардесс. Можно, конечно, попробовать на рынок устроиться, в магазин попроще, но там девчонки сами коробки таскают и полы моют – вообще ничего приятного, да ещё за такие копейки. Ведь Юле только шестнадцать лет, значит возьмут максимум на подработку на пятнадцать – двадцать тысяч.
Со школой она рассталась месяц назад и без особого сожаления – чего там хорошего или весёлого. Мать талдычила: «Иди учиться, работать хоть куда-то, мне тяжело тебя тащить!». Ничего, будет тащить, никуда не денется, по закону обязана содержать ещё два года до восемнадцати лет. Правда, Лёва Фадеев на это всегда уточнял, что в конституции про покупку суши с роллами или оплату заказов на Вайлдберриз ничего не сказано.
