Любовь и Страх… К апрелю прошлого года, не смотря на вялость руководства и равнодушие ближайших к нему структур, игнорируя возможные последствия конфронтации со столь же мощным и ленивым миром антагонистов, пришло к силам бесплотным понимание необходимости собраться и решить, что же делать дальше. Возможности оппонентов простирались столь далеко, что у некоторых чувствительных особ захватывало дух. Большинство же лицемерно демонстрировало лишь лёгкое беспокойство. Все эти реакции имели основанием своим стойкое неприятие положения дел на планете, сложившееся, разумеется, в результате совместных усилий. Отмечено было различными сервисами, что, поначалу внизу, среди простейших и примитивных, а в последствии и на более высоких уровнях, установились между противоборствующими сторонами некие контакты и связи, ничуть не мешавшие, как оказалось, выполнению возложенных на них миссий. Обвинений в ереси, против обыкновения, не последовало, что воспринято было заинтересованными участниками как одобрение и поощрение к дальнейшим действиям. Вот так, шаг за шагом, и получилось, что мимолётные связи низших конфликтующих элементов привели в движение всю, не поддающуюся воображению, массу фундаментальных связей на которых строит свои отношения наша цивилизация.
Об этом и о многом другом было подробно написано в секретном приложении к программе работы сего невиданного сборища, которую мне удалось купить за большие деньги у одного, не буду называть его имени, во все дни пьяного делегата. Запутавшись в происходящем, он не смог объяснить мне толком, какую сторону поддерживает, восхвалял то одну из них, то другую, спохватывался и, озираясь, зажимал себе рукою рот. Из ужимок его следовало лишь то, что в головах многих участников конгресса хватает путаницы. Это меня немного успокоило, ибо избавляло от необходимости казаться радикалом и в приватных беседах, и в работе официальных комиссий, куда меня вполне могут пригласить. Согласно обретённому документу, представлял я научную организацию, ставящую своей целью синтез и поощрение определённого рода страхов, или, как там было указано, «аутофобий», под чем, я полагаю, понималось запугивание самого себя. Название фирмы звучит столь неправдоподобно и смешно, что если бы не серьёзность стоящих перед ней задач и поддержка личностями, имена которых произносить следует с благоговением, то я непременно донёс бы его до вас. Пока же, придётся мне сыграть роль правоверного демиурга – этакого специалиста по эклектике в мире фобий, и, как ни смешно это звучит, боящегося разоблачения; к счастью, как раз принадлежность к пропагандистам такого рода чувств и разрешает мне всего опасаться. Кудряво получилось, но приходится, как говорится, соответствовать – запутывать и фантазировать, потому что как раз непонятное рождает и испуг, и тревогу… Какая, однако, прекрасная авантюра! Бодро шагнул я на этот путь, решив не думать на время о том, что делегаты появляются здесь, как правило, парой, и, стало быть, где-то поблизости разыскивает меня мой коллега-антагонист, призывающий каждого не бояться самого себя. Сначала исподволь, а затем всё уверенней проникал я в суть происходящего, поражаясь как грандиозности и мощи предстоящего съезда, так и хаосу в нём царящему. Только представьте себе: два океана противоположных чувств, эмоций, страстей нешуточных, до зубов вооружённых словами воистину стратегического назначения, жалкие копии которых человечество разместило на кораблях и самолётах, упрятало в шахты и, надувая щёки, назвало оружием судного дня… Впрочем не о земле сейчас речь, а как раз о тех акциях, которые среди людей должны сработать и об их последствиях.
