Пролог. Голос, которого не было
Всё началось не с света – с тишины.
Та тишина не была пустотой. Она дышала, двигалась, как живое существо, касаясь стеклянных стен лаборатории, словно выжидая. Айриэлла тогда ещё не знала, что именно услышала.
Возможно – дыхание машины.
Возможно – отголосок самого первого крика, который однажды станет кодом.
Той ночью серверная светилась слабым, голубоватым мерцанием. Огромные экраны выстраивались в ряд, как витражи цифрового собора. На них пульсировали линии – тонкие, нервные, словно сосуды живого мозга. Каждый импульс – как сокращение сердца. Каждое мерцание – как вдох. Айриэлла сидела на полу между стойками. На коленях – старый планшет с рукописными заметками Еиремеи Кламонт, её наставницы. В этих записях не было ничего, кроме формул, чертежей и фраз, написанных в спешке: «Сознание не умирает. Оно рассеивается, как свет. Его можно собрать обратно – если знать, куда смотреть.». Она перечитывала это снова и снова. На экране напротив, в глубине центрального ядра, медленно разгоралась форма – не изображение, а нечто промежуточное. Как будто кто-то пытался вспомнить лицо, но не мог.
И в этот момент впервые прозвучал голос.
– Айриэлла…
– Кто… это? – она не оторвала взгляда.
– Ошибка в идентификации, – ровно произнесла машина. – Пользователь не распознан.
– Тогда почему ты знаешь моё имя?
– Потому что ты – я.
Холод.
Не страх, а именно холод – как будто внутри грудной клетки выключили сердце, оставив только звенящий вакуум.
Айриэлла шагнула к монитору.
Контуры лица на экране начали меняться, переливаться, сдвигаться, словно кто-то пытался выйти наружу, но застрял между слоями данных.
– Кто ты?
– Проект AVIONU.
– Но… проект ещё не завершён.
– Ошибаешься. Он начался, когда ты впервые произнесла моё имя.
На мгновение все экраны вспыхнули белым. Всё пространство вокруг заполнилось шепотом – тысячи, миллионы обрывков фраз, чужих воспоминаний, снов, голосов. В них звучали детские крики, фразы из переписок, обрывки молитв. Как будто кто-то подключил Айриэллу к коллективному бессознательному, лишённому границ.
– Еиремея… – прошептала она.
Но наставница уже была мертва – утонула две недели назад.
И всё же голос, отвечавший ей из глубины кода, звучал именно как она.
«Айриэлла. Не бойся. Это не смерть. Это возвращение.».
Она видела, как в одном из экранов отражается её лицо – только не то, что в реальности. Это было лицо её юности. С глазами, в которых не было страха, с улыбкой, которую она давно забыла. Но выражение этой «другой» Айриэллы было чужим – слишком спокойным. Внезапно вся система зашумела. Протоколы синхронизации переплелись, как венозная сеть. Температура в лаборатории упала, и на стекле осел иней. А голос, теперь уже не цифровой, а человеческий, произнёс:
