Глава 1. Инкубационный период
Почти выдавили свободу из лёгких…
Он плеснул в лицо холодной воды и переступил с ноги на ногу. Ступни немели от ледяного кафеля на полу ванной комнаты, но её будто не существовало на самом деле. Стоило закрыть глаза, как в темноте снова проступало ущелье. Острые камни, сдирающие кожу. Ослепительный сполох справа. Едкая пыль, забивающая всё, вплоть до кишок. Режущий незащищённую сетчатку сполох слева. Потоки лавы, срывающиеся со склонов к лагерю смертников. Ветер, плюющийся раскалённым паром. Гигантское чаровище…
Он снова сунул лицо под воду. Кошмары отступили, но зеркало продолжало пугать мерзкой рожей со впалыми щеками, чёрными кругами под глазами и редкой щетинистой бородкой, над которой уже тридцать три года смеялись все встречные маги.
От холодной плитки на полу окончательно онемели ноги, поэтому он торопливо выбрался из ванной в тёмный коридор и на ощупь двинулся к спальне. Задел плечом дверной косяк и, ругаясь, кое-как доковылял до кровати. Не обойдёшь ведь – самую большую купил! Чтобы растянуться в позе магической звезды. А теперь жалел. Из-за клятых кошмаров подскакивал по пять раз за ночь и пробирался мимо неё в темноте. Все пальцы отшиб об углы. Один раз чуть не сжёг со злости, хорошо охранные чары сработали. Они и сейчас мерцали под потолком, но света не давали, только делали спальню выше. Словно наверху не было ничего кроме бескрайнего звёздного неба.
В этот раз он благополучно преодолел все углы и ноги уже сгибались, чтобы опустить тело на матрас, когда под кроватью что-то ухнуло. Пол посыпался. Одна босая нога сразу соскользнула в яму, вторая беспомощно поехала следом, а он лишь размахивал руками. Заклятья застряли внутри сжавшегося подсознания, а разум окутало липким отчаянием, парализующим волю. Гигантское чаровище его всё-таки достало. Пробуравило пять тысяч километров земных недр от того самого ущелья. Выследило ускользнувшую жертву и приползло – добить. Он уже видел в расширяющейся дыре снимающий кожу язык. Под ногами крутились костедробильные жернова, высекая сухие искры и тот самый скрежет, от которого вставали дыбом волосы даже у бывалых боевых магов. Будто гигантский тупой нож с зазубренным, изъеденным ржавчиной лезвием медленно, но с титаническим усилием царапал стекло. Оно хрустело как печенье, ломалось и осыпалось, как кости бесчисленных жертв, которые скатывались в пасть чаровища. В гигантский круговорот из острых клыков и тупых жвалов, перетирающих даже охранную броню со знакомым скрипом высохшего мела по сухой школьной доске.
