– Дочка, я наконец-то нашел для тебя подходящего жениха, – промокнув губы и отложив салфетку, сказал отец.
Я сидела на коленях у своего первого старшего брата Чезаре и думала о том, как сильно мне хочется вернуться в спальню и выблевать всю еду, находящуюся в желудке.
С аппетитом уплетая отвратительную даже на запах кнели[1], второй старший брат Энджо бросил вилку и громко возразил:
– Что, опять? Отец, который это уже раз?
– Энджо.
– И трех месяцев не прошло с последней помолвки! Каким бы выгодным ни был союз, разве не стоит сначала подумать о ее чувствах?
– У тебя внезапно проснулись братские чувства, очень непривычно. Тогда, может, ты заменишь войска Биртании и отразишь нападения варваров?
– Разве я с ними не справлюсь? Лучший рыцарь Юга против нецивилизованных дикарей…
– Ты забываешься.
Бесчестный «лучший рыцарь Юга» запихнул в рот остатки кнели, агрессивно и недовольно пережевывая блюдо. Я лишь подумала: «Опять начинается!»
– Так какой он человек, отец? – воодушевленно спросила я.
Мужчина, только что сердито смотревший на Энджо, с теплой улыбкой повернулся ко мне.
– Сокровище Биртании. Любимый племянник короля и лучший рыцарь Севера. К тому же он очень красив. Тебе понравится.
– Что? Нет, отец, у этого подонка отвратительная репутация! – снова вмешался брат.
– Опять за свое?
Энджо замолчал.
«Вы и представить себе не можете, как этот красивый рыцарь Севера в будущем вырежет всю семью своей жены. А в этом мире ваш зять…»
Я притворилась, что раздумываю над ответом, как тут вдруг раздался тихий голос Чезаре:
– Руби? – Брат медленно погладил меня по голове. От его прикосновений по спине побежали мурашки. Холодная ладонь напоминала змею, заползшую мне в волосы.
Я осторожно подняла голову и встретилась с ледяным взглядом Чезаре. Лазуритовые глаза смотрели испытующе, и я отвернулась. Покосилась на недовольно хмурящегося Энджо, затем – на госпожу Джулию, сидевшую с неизменно нежным выражением лица, и на отца подле нее.
– Благодарю, отец! Я очень рада, ведь этим союзом смогу помочь вам!
Сейчас Папа Романский был похож на дурака, который для дочери достанет хоть звезду, если только она этого захочет.
Чезаре мягко улыбнулся, что было редкостью, и поцеловал меня в лоб.
