Пахло выдохшимся кофе, пылью дорогих, но уставших обоев – и ожиданием, которое дрожало в воздухе, как тепло над плитой.
Анна стояла у окна, прижимая к груди путёвку – свой билет к солнцу, морю и к себе самой. Они с Сергеем копили на этот отпуск три года – между ипотекой, детскими кружками, вечными перерасчётами коммуналки и редкими минутами счастья под вечерним светом телевизора.
Работа, усталость, ритм, от которого звенело в висках, – всё это должно было остаться позади, там, где будни гаснут, как лампы в офисах, и ни одна не загорается снова.
Сергей вышел из спальни, застёгивая чемодан.
– Всё, Ань, поехали. Если сейчас не успеем – опоздаем и на отдых, и на жизнь.
Он улыбнулся – той редкой, настоящей улыбкой, какой она полюбила его когда-то: чуть усталой, но тёплой.
Они проверили выключатели, окна, квитанции, позвонили маме, чтобы та не волновалась, и вышли в подъезд, пахнущий холодным железом перил и вечной пылью почтовых ящиков.
Такси стояло у подъезда. Фары – как два фонаря, режущих остаток ночи.
Аэропорт встретил их бледным светом мониторов, гулом колёс чемоданов и тем особым настроением, когда все вокруг – временные соседи, и никто никому ничего не должен. В очереди на досмотр Анна подумала, что жизнь – как эта лента, по которой медленно движутся вещи, и всё, что можно, – следить, чтобы ни одна из них не упала.
Самолёт оторвался от земли. Москва осталась снизу как тёмная ткань с редкими золотыми швами. Когда подали чай, Сергей посмотрел на неё поверх стаканчика и тихо сказал:
– Мы справились.
Она кивнула. Справились.
Посадка в Кочине – как вход в тёплую баню. Влажный воздух пах как чужая память – смесью соли, керосина и чего-то древнего, будто этот запах существовал раньше людей. В автобусе до отеля они молчали – оба смотрели на вывески йоги, аюрведы, на яркие ткани, на снующие моторикши, на мальчишек с воздушными змеями на фоне выпуклого, масляного неба.
Номер был прост и светел: белые простыни, плетёные циновки, крошечная ваза с жёлтым цветком, чья свежесть казалась подарком лично для них. И тишина, которая звенела в ушах после дороги.
– Научимся отдыхать? – спросил Сергей.
– Попробуем, – ответила Анна.
И в эту минуту, впервые за долгое время, ей не хотелось ничего доказывать – ни себе, ни миру. Она не знала, что это утро станет последним, которое можно было назвать обычным.
