Однажды, в полночь, в самый канун Хэллоуина, в страшном темном лесу у подножья Брокенских гор, в одном из темных незрячих окон старинного готического особняка вспыхнул неяркий мерцающий и таинственный свет одинокой свечи в серебряном канделябре.
Миссис Элизабет Гримм, поставив канделябр на камин, доставала из дубовой кадки с чесночным рассолом, чудесный, аппетитный кусочек сала, срезанного еще в сентябре с милого розового поросенка, жившего в клеточке в темном подвале особняка миссис Гримм. Странный готический особняк достался миссис Гримм в наследство от ее почившего ныне мужа Джеффа Гримма, умершего таинственной смертью, после того, как с нежного благословения руки благоверной, оступился на лестнице, ведущей в подвал, запутавшись в своих связанных вместе шнурках, и полетел по ступенькам, свернув свою толстую шею. Джефф Гримм был очень злой, постоянно со всеми дрался и уж, конечно, терпеть не мог маленьких, пищавших и снующих всюду поросяток. Но с того момента, как ненавистный Джефф Гримм пропал и скоропостижно скончался, у скорбящей вдовы появился розовый поросенок , с которого она сняла десять фунтов вкуснейшего сала.
Миссис Гримм достала в полночь чесночное сало специально для своей престарелой матери, мадам Либертины, жившей в четырех милях от готического особняка, в жуткой густой чащобе на обрыве, рядом с высохшим деревом.
Прочесноченное сало требовалось доставить мадам Либертине незамедлительно, так как она уже третий день упорно посылала миссис Гримм короткие и язвительные желтые записочки, привязанные к лапке почтовой летучей мыши. Миссис Гримм, повздыхав, разбудила свою семнадцатилетнюю дочку Мину, что бы она отнесла через лес , в полночь, бабушке долгожданное сало.
Дочку миссис Гримм все звали Черная шапочка. Это прозвище была дано Мине потому, что она ни когда не снимала с головы свою черную шапочку, даже в тех случаях, когда принимала ванну.
Черная шапочка согласилась выполнить просьбу матери, и поднялась по лестнице на чердак, где была ее комната, что бы собраться. Собиралась Черная шапочка всегда быстро: затягивала на торчащих своих ребрах черный корсет, на тонкие ножки натягивала сетчатые чулочки под черную пышную юбку-«пачку», зашнуровывала высокие ботфорты на платформе. На бледные пальчики с черными острыми коготочками плотно уселись серебряные когти-кольца. На тонкой длинной шейке болталось, угрожая сломать позвонки, три шипованных ошейника и черный анх из вулканического стекла .
Руками, по локоть в шипованных» напульсниках», Черная Шапочка на своем лице наводила «corpse-make up», клубились по чердаку облака белой пудры, жидкие черные тени легки на глаза, под глаза, кровь припекла к губам темно-алой помадой. Вот тогда Черная Шапочка Мина была довольна собой и могла идти куда угодно, хоть на саму Вальпургиеву ночь, ни говоря уже об доставке гостинца одинокой старой бабушке.