Верд впервые за свою непродолжительную, но насыщенную, особенно в последнее время, событиями жизнь, побывал на королевском суде в Санфелле и остался им недоволен. Раздосадован и разочарован, в некоторой степени даже оскорблен столь скучным и безмерно продолжительным мероприятием.
Долгие речи, множество различных свидетелей, желающих выступить или на одной, или на другой стороне, регент, с самым вежливым и участливым видом вызывающий новых и новых людей, скрип перьев писарей, не умолкающий ни на минуту, духота и затекающая от постоянного сидения на одном месте спина, и не только она, утомляли Флейма.
Когда мужчина, надеясь хоть как-то исправить ситуацию, чрезмерно рьяно ерзал, Раял медленно поворачивал голову в сторону приятеля и молча смотрел на него.
В этом взгляде читался и немой вопрос, и осуждение, и просьба прекратить позорить их обоих. Последнее выходило у любителя мертвечины особенно хорошо – уж Верд успел изучить то, как зыркает его знакомый. Пусть друг в самом деле не баловался поеданием младенцев, правитель Файрфорта продолжал то и дело отпускать грубые шутки или весьма нелицеприятно обзывать Глейгрима. Чтобы тот не заскучал и не подумал расслабляться. В конце концов, их столько лет считали непримиримыми врагами, нельзя обманывать доверие окружающих! Тех самых, на которых Флейм мог бы и прилюдно наплевать, по-настоящему, а не для красивого слова.
Причины недовольства Раяла были, скорее всего, более или менее обоснованы, но Верд не до конца их понимал. Еще меньше он понимал, для какой цели регент устраивает представление, нарочно растягивает его и интересуется мнением подданных, ведь любому дураку ясно, что все неудобные Клейсу Форесту в любом случае будут признаны виновными. А затем, как полагается, казнены – кто-то быстро, кто-то долго, для веселья толпы и удовольствия наместника. Не проще ли сразу вынести приговор? Тем самым освободить несколько часов жизни, которые Верд мог бы потратить на праздное лежание в покоях, пиры или охоту – количество дичи в королевских лесах за Сантауном поражало любое воображение. Сейчас вместо того, чтобы выслеживать оленя или кабана, лорды засыпали под речи очередного свидетеля из какой-то крепости Редглассов…
В родных землях Флейма глава семьи выступал в качестве судьи, если преступление или титул преступника не требовали вмешательства Его Величества и совета знати. Процесс проходил быстро и без бесед, коим в Санфелле не имелось конца и края – всех, кто не нравился лорду и мешал ему своим существованием, убивали, тех же, кто выкупал прощение или мог пригодиться ждало помилование. Обычно в самый последний момент, чтобы извести преступника и отвадить его от последующих нарушений закона.
