Игни
Снег хлопьями падал с серого питерского неба. Люди нещадно топтали пушистое чудо, но он белел по углам тротуаров и в узорах мостовых парапетов. Игни переходила мост через канал Грибоедова – тот, который ведёт от метро «Невский проспект» к Дому книги, – её обычный маршрут. Всюду сновали люди: они большими потоками неслись по главной улице, растекаясь ручейками в переулки. Их торопливое движение прерывали лишь светофоры. Тогда люди замирали, накапливаясь, и прорывались, как плотина, по новому сигналу глазастого истукана.
Засмотревшись на снег, Игни не заметила, как уткнулась в чьё-то серое пальто. Крупная вязка, большие чёрные пуговицы… Время будто остановилось, и Игни с удивлением наблюдала, как выдыхаемый пар медленно клубился у её рта, не желая улетать. Ей стало так уютно, что, когда вдруг всё закончилось, на контрасте стало холодно и пусто.
Молодой человек, на которого налетела Игни, придержал её, помогая обрести равновесие, и, извинившись, удалился, даже не оглянувшись. Игни точно знала, что он не оглянулся, ведь она смотрела ему вслед. Он махнул рукой кому-то на другой стороне улицы. Какой-то парень ответил ему, и они ушли.
Встряхнувшись, Игни осознала себя нелепо застывшей среди всеобщего оживления и поспешила в направлении магазина.
Майкл
Майкл затянулся сигарой и пустил дым кольцами. Они завихрились, прошли сквозь друг друга и растаяли в голубом воздухе сияющего летнего дня. Париж. Кафе, кофе, круассаны. Майкл вновь отметил скудность своей фантазии и склонность к штампам. Милая девчушка в кремовом берете улыбнулась ему и помахала ручкой – он ответил.
Когда всё это началось – он уже не знал. Просто однажды он осознал себя бредущим по высушенной до потери красок серой пепельной земле. Сухие колючки пересекали его путь, и серая пыль затмевала горизонт. Он ничего не помнил и не понимал. Он шёл и шёл – без цели, без эмоций, без мыслей. Время потеряло своё значение. Где-то за границей сознания он силился что-то вспомнить, но тут же ужасный страх прерывал эти неопределённые попытки. Потом он заметил белое перо. Такой необычный цвет. Яркое, белое, пушистое, мягкое. Он нагнулся и подобрал его. Тогда он увидел свои руки – у него есть руки! Майкл, уронив перо, удивлённо рассматривал пальцы, ладони, запястья. Перо, медленно покачиваясь, упало к его ногам. Майкл взглянул вперёд. Ветер стих. На горизонте показались домики, деревня, люди! Мир словно окатила волна красок: синее небо, жёлтые поля, зелёные рощи. Он шёл по широкой сельской дороге, подпрыгивая от радости, впиваясь глазами в окружающие пейзажи. Мыслей всё ещё не было – лишь восприятие. Он не думал и не анализировал, но знал, что всё хорошо. Вот дом. На порог вышел хозяин. Майклу не верилось, что вот сейчас он услышит звук человеческой речи. Хозяин развернулся и молча вошёл в дом. Майкл застыл в удивлении. Тогда мужчина выглянул и поманил его за собой. Майкл вошёл. Просторная кухня: деревянный грубый стол, глиняная утварь, у печи возится толстая хозяйка. Он не видит её лица – лишь широкий зад и завязки от цветастого передника. Хозяин сидит во главе стола, ест, делает приглашающий жест. Майкл садится. Хозяйка кладёт перед ним суп, хлеб. Приятный запах вкусной еды щекочет ноздри. Майкл ест. Хозяин тоже ест. Слышно лишь стук ложек и чавканье.
