Невнятное, едва уловимое бормотание над ухом, и легкое покалывание в области живота заставили Ольгу выбраться из плена, болезненной дремоты сжимающей внутренности. Девочка приоткрыла глаза, и вновь быстро зажмурила, с ужасом представив, что будет, если ползающие по телу крошечные, горбоголовые человечки узнают о её пробуждении. Тоненькие пальцы Ольги против воли сами собой крепко сжали мягкий край лежащего под ней махрового одеяла. Крупные, горячие капли пота медленно сползали по вздыбившейся, похолодевшей коже Ольги. В груди отчаянно не хватало воздуха, и сердце колотило в разные стороны, растрачивая драгоценные жизненные силы. Фигурки бледно-розового цвета, длинной в две ладони Ольги, выпучив шарообразные глазки насыщенно желтого цвета, ретиво бегали по кровати. Растягивали вокруг тела девочки пружинистые, синие нити. Крошечные существа напоминали людей, только угловатые, выпуклые горбики на их головах и непропорционально сформированные глаза делали горбоголовых неудавшейся, миниатюрной копией человека. Их полупрозрачная кожа с розоватым оттенком, была не толще пищевой плёнки и плотно обтягивала ярко – багровый мышечный корсет, располосованный множеством синеватых вен. Увенчанные множеством скрюченных пальцев их длинные руки, свисали ниже пояса, почти касаясь пяток. Кажется, прошло около пары минут, а горбоголовые так и не думали пропадать, словно утренний сон.
– Где же Маринка, или хотя бы её бабушка? – с надеждой мысленно вопрошала Ольга, сдерживая подступившие к горлу рвотные позывы. Старый, облупившийся от зеленой краски домик Маринкиной бабушки окутала липкая тишина. Казалось, тёмные комнаты затаив дыхание, сдавленно молчали, пытаясь не привлекать к себе внимание необычных человечков. Бабушка Зоя, поселилась здесь с мужем когда, новые, рубленые брёвна ещё совсем не знали жильцов, и дерево не успело напитаться запахами жизни человека. Широкогрудая, черноволосая Зоя, приехала в село по распределению на стекольный завод, когда ей исполнилось двадцать три года. Большая, могучая страна жаждала постоянной циркуляции кадров.
– Новые люди, свежие идеи, – гласил один из принципов политических сил тех дней. На самом деле, главная задача заключалась в другом. На местах, уже существовала установленная система. Так при регулярном смешении рабочих, человеческих масс, почти с театральным успехом добивались того, что новый человек легко втягивался в уже сформированные, трудовые потоки. Он или она в течение короткого времени начинали верить, в то, чем занимались почти как в религию. Оставалось подкидывать дров, в эту человеческую печь, чтобы пламя не угасало, и цикл повторялся вновь. Небольшой, сельский завод из красного кирпича, работал в селе ещё с царских времен. Не остановила его и смена власти в стране, во время революции. На линии работали парни и девушки, почти не имея разницы в задачах, поставленных для полноценного функционирования производственных линий. Именно там приметил Зою, высокий, худощавый Гена, забежавший к другу на обеденный перерыв. Он родился в этом селе, и другой жизни не желал. По вечерам, независимо от погоды в сельском клубе проводились танцевальные мероприятия. Выматываясь на смене, Гена всё же исправно отправлялся на танцы, в поисках встречи с Зоей, которая иногда заглядывала туда.
