Люба открыла конверт и с подозрением заглянула внутрь. И обнаружила лишь небольшую бумажечку розового цвета и какой-то измятый билет. Задрав ухоженные брови на лоб, она вытряхнула содержимое конверта на стол.
На бумажечке кто-то написал изящным почерком: «Лучшему инспектору на свете, который обязательно докопается до сути. Твоя новая жизнь уже за поворотом». Люба хмыкнула и осмотрела второй предмет из конверта – обычный бумажный билет в Третьяковку от восьмого мая, надорванный и настолько помятый, как будто его несколько дней носили в кармане, а потом почему-то решили преподнести ей.
– Мужчины как дети, ей-богу, – фыркнула она, запихивая всё обратно в конверт. – И он думает, что я буду разгадывать этот ребус?
– Чего там у тебя? – хмуро поинтересовался коллега Роман, отвлекаясь от переписывания описи, загубленной пролитым чаем.
– Женишок подкидывает загадки, как будто мне заняться нечем, – со вздохом ответила Люба, небрежно кидая конверт в ящик стола и тут же о нём забывая.
– Он у тебя забавный… вроде… – с заметным сомнением в голосе буркнул Роман, пытаясь разобрать, что написано в описи: «полка» или «палка».
– Вроде.
Люба уже собралась рассказать коллеге о последней проделке второй половинки, как на столе затрезвонил рабочий телефон. Она посмотрела на часы, нахмурилась и неохотно подняла трубку.
– Шестакова, зайди ко мне, – приказал начальник и тут же отключился.
– Ну, конечно, стоит мне свистнуть, как я тут же, как Сивка-бурка и примчусь, – сварливо пробурчала девушка, вставая и подходя к тумбочке, на которой стояли чайник и корзинка со сладостями.
Она съела конфету и печенье не потому, что ей хотелось сладкого, а исключительно из чувства противоречия.
– Да иди ты уже к нему, – Роман поставил последнюю точку и радостно хрустнул мощными руками и плечами. – Он же только злей будет.
Люба вздохнула, скатала фантик в шарик, кинула в лысину коллеги и тут же ушла, получив в спину парочку сочных матов. Она улыбалась до самого кабинета руководства и, только взявшись за ручку, напялила на лицо серьёзное выражение и без стука вошла.
Руководство обнаружилось недовольное и уставшее, впрочем, в этом не было ничего нового или удивительного. Гораздо удивительнее было то, что за столом для совещаний сидели трое посетителей: две худощавые дамы в возрасте и бородатый мужик средних лет в отвратительном горчичном вельветовом костюме.
То, что это именно дамы, а не какие-нибудь там поварихи или кассирши, Люба поняла практически сразу благодаря профессиональному чутью: на обеих фигурировали длинные шерстяные юбки в клетку, белые старомодные блузки, крупные броши и несуразные причёски из пятидесятых годов прошлого века. Создавалось впечатление, что девочки перед выходом договорились одеться одинаково.
