Одиночество бывает разным. Есть одиночество в толпе – когда тебя окружают тысячи людей, но ты не видишь ни одного взгляда, обращенного к тебе. А есть одиночество абсолютное. Когда ты один в пустой, тихой комнате, и единственный звук – это гул процессоров твоего собственного жизнеобеспечения.
Комната Льва Коробова была именно такой. Капсула «Эконом» класса: два метра в длину, полтора в ширину. Люк, герметично закрывающийся извне. Трубка для питательной смеси. Датчики, мониторящие пульс, давление, мозговую активность. И нейроинтерфейс – «корона» из сенсоров и проводов, надеваемая на голову, как терновый венец. Выход в «Нексус».
«Нексус» был всем. Работой, домом, развлечением, смыслом. Для девяноста восьми процентов человечества понятие «реальность» окончательно стерлось, заменившись идеальной, выверенной до мельчайших деталей симуляцией. Зачем дышать грязным воздухом, ходить на нелюбимую работу и смотреть в пустые глаза прохожих, если можно жить в мире, где ты – герой, любовник, повелитель драконов? Цена была невелика – всего лишь добровольное пожизненное заключение в металлической капсуле. И почти все с готовностью ее платили.
Лев платил ее уже одиннадцать лет. С тех пор, как в восемнадцать подписал контракт с корпорацией «Окуляр». Его работа была простой и монотонной – виртуальный кладовщик на распределительном складе «Пандора-Март». Он принимал, сканировал и учитывал бесконечные потоки виртуальных товаров, которые потом дроны доставляли в реальном мире таким же, как он, обитателям капсул.
Его аватар был таким же серым и незаметным, как и его реальная жизнь. Ни друзей, ни семьи. Вечера он проводил, бродя по сияющим неоновым площадям центрального хаба «Нексуса», наблюдая за чужими жизнями, чужими радостями. А потом возвращался в свою виртуальную капсулу – такую же убогую, как и реальная, – выключал окно с видом на недоступные фэнтезийные горы и засыпал под мерный гул системы.
Иногда, в редкие моменты ясности, до него доходил ужас происходящего. Что он добровольно заточил себя в клетку. Что его тело медленно атрофируется в капсуле, а он и не вспомнит, каково это – бежать под настоящим дождем или чувствовать вкус настоящей еды. Но эти мысли тонули в удобном, теплом тумане симуляции. Система была эффективна. Она давала ровно столько впечатлений, чтобы не сойти с ума, и надежно блокировала все, что могло бы причинить боль.
Единственным его увлечением, его маленьким бунтом, была старая, пиратская копия игры конца девяностых – «Heroes of Might and Magic III». В мире суперсовременной графики и иммерсивной реальности ее пиксельная простота казалась смешной. Но для Льва она была мостом в другое время. В детство. В мир, где виртуальность была выбором, а не приговором.
